Не принимай красную таблетку

Именно в этот момент случилось непоправимое. Сергею Витальевичу донесли, что одна из его сотрудниц раздаёт опытные образцы «налево», знакомым людям, записывая их как испытуемых. Конечно, он её разыскал, допросил, конечно, она называла имена. Каждый из них получил старые образцы, кроме одного – парень искал «что-то новое», потому что «старое» не помогало, и девчонка выдала ему «глушилку» с новой формулой.

У Сергея Витальевича появился подопытный, которого он искал. Причём надёжный: ни одна живая душа не узнала, что он употреблял суррогаты. И даже ответственный: сотрудница предоставила его дневники по обычным суррогатам. Но проблемным: ни по имени, ни по телефону не находилась информация о нём ни в одной базе данных. Парень мог быть сотрудником спецслужб или иметь связи с ними, тогда проекту конец. Однозначно.

Но Сергей Витальевич помнил: нужно было идти через ад, просто идти – так выход приближался с каждым шагом. И он пошёл: достал бумажку с номером, позвонил.

И ему ответили.

Павел стоял в серверной, перед банком данных и не верил своим глазам. Позади головного сервера, обеспечивающего работу остальных, на стене шла кривая надпись, выполненная флуоресцентной (как будто её и без того сложно было заметить) краской: «Коротков».

Та самая деталь, которой не хватало.

– Твою мать, – выдохнул Павел.

На этот раз головная боль его не беспокоила. Она вообще казалась ерундой по сравнению с теми эпизодами, что всплывали в памяти теперь, когда всё стало ясно за одно мгновение. Так, например, как состоялся их первый контакт со «Шрамом», который ещё несколько часов назад был записан как «Коротков Сергей Витальевич». Он, кстати, тогда представился иначе, но Павел выяснил его настоящее имя в считанные минуты.

«Я из лаборатории, – сказал тогда он, – руководитель Екатерины Сергеевны. Я слышал, вы получили экспериментальный состав, и…»

«У Катерины будут проблемы?» – мгновенно отреагировал Павел.

«Если вы согласитесь стать испытуемым по-настоящему, а не только на бумаге, то ничего не будет», – пообещал тогда «Шрам».

Павлу оставалось только согласиться. И к и вышло, что через Катерину он вышел на Короткова.

Спроектированный им банк данных располагался на нижнем «минусовом» этаже из всех, прямо под лабораторией. За офисным зданием находился завод, производящий суррогаты. Павел убедил тогда объединить всё это в единую систему, не выводя ничего на внешние ресурсы, запугав атаками и происками конкурентов. Сам же построил такую надёжную систему, такую устойчивую, что уничтожить её можно было только физически. Подрывом одновременно нескольких серверов, среди которых должен был быть головной.

И прямо сейчас Павел смотрел на несколько уже подготовленных к взрыву машинок с удобно устроившихся на них бомбах. Они тоже были любовно соединены в одну систему, в один пазл, в котором не хватало только одной детали – той, что лежала сейчас у него в сумке.

Павел шагнул вперёд и осторожно спустил сумку с плеча. Первая встреча со «Шрамом»-Коротковым – это понятно, но ему нужно было что-то ещё. Что-то, что помогло бы понять, почему Павел-из-прошлого выбрал именно этот вариант, и никакой другой ему не подходил.

Он погрузился в очередное воспоминание, запоздало подумав о том, что он нашёл единственное место в мире, где Коротков не сможет достать его по телефону, даже если наблюдает за ним через камеры. Павел сам создал это место таким.

… Помутнение началось почти сразу. Павел догадывался, что это ненормально, а потому сразу же сообщил об этом Короткову. Тот ответил безапелляционно:

– Тебе нужно больше спать.

– Я нормально сплю, – попытался возразить Павел. – Это обязательное условие моей работы, и…

– Ты сам сказал, что у тебя помутнение, – перебил его Коротков. – Ты уверен, что отдаёшь себе отчёт в том, откуда оно взялось? Ты уверен, что твой разум тебя не обманывает?

Павел растерялся. Он действительно не знал.

– Выспись, сходи на МРТ, – велел Коротков. – Там всё станет понятно.

И Павел его послушался…