Не про заек

«А сколько раз я обращалась в цветочные магазины! Поминая мой питерский опыт... В самом начале ошибкой моей было незнание терминов и ожидание какой-то сверх креативности французов. Увы, у них в ходу всё больше круглые букеты. Классика, пристойность и порядок. И, конечно, статус и документы. Блин, я уже вам все уши... Пардон.

А я им, как дура, про каркасные букеты загоняла! Уже гораздо позднее я узнала, что “каркас” во французской коннотации означает не просто структуру, а скелет животных, типа с мясом и сухожилиями. Представьте, что они думали про сумасшедшую “флористку” с ужасным акцентом, без диплома и хвастающуюся своими букетами “на скелете”! Французы виду не подавали и вежливо кивали. Иногда учтиво просили оставить CV. Ну, это ещё одна великая и наиболее цветистая форма, чтоб послать куда подальше, но не закрывать насовсем ворота для будущих сношений.

Иногда я стригла плющ на могучих стенах бульвара Периферик. Кое-что с газонов. И, купив у индусов в метро за недорого пару лилий с розами, варганила вполне себе букеты. И продолжала глотать отказы от флористов.

Может у вас, Галина, есть знакомые флористы?»

* * *

Нет, шери, нет у меня знакомых флористов...

* * *

И снова её письмо на бумаге:

«Была на каникулах в Анжу и видела всех своих старых добрых, и Седрика...

Читала рассказ “Из дневниковых записей” 124

НЕ ПРО ЗАЕК

 

Кортасара... Вот это меня спасает каждый раз. Потому что нет ни рассказа, ни начала, ни конца. Есть просто само чтение или писание.

Красота тут конечно, в Анжу! У меня есть тишина кабинета и вращающееся кресло. Возможно, полчаса, а может быть, час или два времени, когда особо делать нечего, и остаётся только ждать.

По случаю, по счастью, Кортасар — единственный файл, который удалось открыть, так как другие с моими разбросанными отрывками книги-зародыша были расценены компьютером как вирус, наверное, потому что были озаглавлены на русском языке. Хорошо, что я успела вам вовремя отправить предыдущие записи!

Пишу, пишу. Снова на бумаге. О, белая богиня! Принимает, впитывает, хранит терпеливо, чтоб отдать, поделиться, доверить всё тому бездушному механизму, машине, которая умеет превратить этот рассказ из чёрных и белых точек в несколько сотен октетов информации.

Ну да, я люблю бумагу...

Действительно, почему бы лучше не почитать рассказы других? За этим и прервёмся...

Вот только закрою большую пепельницу, из которой несёт старыми окурками, большой белой чашкой с недопитым утренним кофе, так как очень не хочется вставать с кресла лишь для того, чтобы вытряхнуть этого монстра в кухонную помойку. Хотя, пожалуй, выйду на секунду наполнить мой стакан...

Ну и так всегда бывает, только выйдешь — пиши пропало. То есть спокойно отсидеться в кабинете уже не придётся. Выйдешь во двор, в сад, а там бельё надо снять с прищепок.

125

Галина Хериссон

 

Надо сказать, что я очень люблю этот уютный тёплый вид висящего на верёвках меж двух деревьев белья. Значит рядом дом, вода и руки, не поленившиеся постирать эти пёстрые свидетельства жизни.

Чтобы снять бельё, нужно пройти сначала по насыпной дорожке, которая громко шуршит от каждого шага. И на каждом шагу попадаются удивительно красивые камушки, которые скапливаются потом в разных укромных уголках дома, насыпанные в баночки, подсвечники или карманы курток, тем не менее, всегда поддаёшься соблазну подобрать один-другой. Вот красный, гладкий, с оранжевым отливом, и кремовый, песочный, с твёрдым коричневым глазком внутри.

Нет, не пройти мимо.

Вечер.»

* * *

«Полнолуние... Прошло.

Снился снег. Много снега. И как будто автобус с эмигрантами привёз меня к дому, прямо на газон у дороги за домом, где мама выгуливала щенка и будто дожидалась меня...

Снега было по колено, и он уже был рыжеватый, как в конце зимы, подтаявший. И на него уже сыпался новый, крупный, как пчелы...»

 

Монжерон

«В один прекрасный день Гийом “попросил” меня съехать. Психанул он чего-то.

Уже не в первый раз он закатывал мне сцены в ресторанах. Заказав с барского плеча всего, и где-

 

126

НЕ ПРО ЗАЕК

 

нибудь так между аперо и антрэ35, когда я истекаю слюной, ну или на десерт, начинал нести пьяную ахинею и унижать. Причём так, чтоб никто не слышал, а я бы выходила капризной истеричкой.

Я позвонила и попросилась на постой к Ренэ. Был у меня такой знакомец, из ботаников. Работал учителем в колледже и любил электронную музыку, так и познакомились на одном концерте... Ренэ давно ходил кругами, но приблизиться к цели боялся. Это меня и бесило. А может то, что он мне не был по вкусу. Жаль.