Не про заек

Укладывать ребёнка не надо: ночь-полночь — пофигу.

Французский они дружно презирают. И это живя в самом центре Версаля! На вежливые записки соседа снизу (“Chers voisins, chеrs Madame et Monsieur39, укладывайте вашу дочь пораньше спать, а то она бегает, паркет резонирует, и мой ребёнок не может уснуть...”) ухмыляются и говорят, какие французы, однако, зашоренные...

Зато на ночь глядя, когда я уже в своём закутке с аркой и книжкой, а оба родителя дома (уж не знаю, что делает маман, а папаша сидит за компом), засунув дитятю, обожаемую дочь, в ванную и позволив ей играть с водой одной (!), совершенно не наблюдая, видимо, за ней... Развивает в ней “самостоятельность” и “незашоренность”.

В прошлый раз он кричал:

— Абигаэль накакала в ванну, и всё это плавает... Какая гадость!

А теперь, когда я, лёжа на матрасе, чувствую, что меня подмывает, матрас наполовину мокрый, и из-под двери весело бегут струи, и слышится непонятный шорох, я вскакиваю и...

— Абигаэль играла в ванной, пока я сидел за компом, ванна переполнилась и теперь у нас потоп (то-то сосед снизу будет рад)!

И вытирает моим полотенцем полы...

Magnifique.40

Я терплю.

Притом что папаша мне выразил на днях:

39  «Дорогие соседи, дорогие мадам и месьё…»

40  Прекрасно

134

НЕ ПРО ЗАЕК

 

— Последнее время ты не очень-то present with her41.

К чёрту все мои русские колыбельные и игры в мяч!

Терпение лопнуло, когда мне нужно было забирать девчонку от другой няни. Родители нашли профессионалку подешевле, а я всё равно собиралась ретироваться... Оставалось отработать дня три, переходный период.

Я отвела Абигаэль по адресу (Версальский дворец, между прочим, там и квартиры имеются для функционеров) и должна была забрать её через несколько часов.

Профессиональная няня всучила мне ребёнка, кое-как одетого, расстроенного отобранной игрушкой (у неё же там конвейер, свои и чужие дети на очереди), и мне не оставалось ничего, как тащить её, орущую благим матом, по огромным каменным лестницам Версальского дворца!

Добрались до низу, вышли. Вокруг туристов — хоть отбавляй! В коляску эта сука не хочет, упирается. Пристегнёшь — орёт, не пристегнёшь — убегает, и фиг поймаешь! На руки уже брать тяжело. Возьмёшь за ручку, чтоб вести — выкручивает собственное запястье. Сделаешь вид, что уходишь — отворачивается в другую сторону и сидит, не ведётся на наивные мои дилетантские хитрости. А идти далековато, и уже пора кормить, и родители придут...

Форсирую. А дитё орёт так, будто его похищают. Все глазеют. У меня документов — нихрена. Мерещится контроль, штраф и высылка. И Абигаэль хочется по мордасам! Заткнуть её розовую беззубую глотку...

 

41  Не очень внимательна с ней

135

Галина Хериссон

 

Так и вижу, как вы возмущаетесь от таких шокирующих признаний!

C’est la vie42.

Когда, наконец, я довожу мою пленницу до квартиры (выбившиеся у обеих из-под шапок кудряшки, мокрое и красное её лицо, мы обе потные и изнуренные променадом), мамаша, кажется, уже дома. Нет, но с минуты на минуту... Я поджидаю её у дверей, чтоб скорей свалить. Сумка на плече. Ребёнок где-то свален в угол.

— Как день? — зайдя, спросила мамаша.

— Ужасно! Мне нужен брейк. Пару дней, — рассказываю вкратце наш версальский променад.

Мамаша умильно:

— Ну да, ну да... Тогда уж чё. Два дня ничего не меняют. Приходи за расчётом ко мне на работу...

Папаша позвонил часа через полтора, когда я ехала в переполненной электричке к себе на Марну... Наехал, типа — из-за твоего брейка я теряю пару рабочих дней и деньги.

Я ответила, что я тоже...

Расчёт, тапки и полотенце (то самое) в пакетике были мне выданы в холле отеля, где работала мамаша.

С тех пор я эту семейку не видела. Хоть и часто проходила под их версальскими окнами.»

 

Ингвар и Марна

«С Ингваром познакомились... А впрочем, что я буду снова рассказывать о своих мужчинах, “спасителях и

 

42  Такова жизнь

136

НЕ ПРО ЗАЕК

 

благодетелях”. Вы, наверное, в них запутались. Кому интересна эта череда портретов? Хотя Ингвар бы заслужил не то что отдельного описания, а целой книги!

Ну да ладно, раз спрашивали: сталкивались пару раз сначала среди общих друзей, а потом на шумной вечеринке, уже под утро, устамши прилегли на пол — так было удобней беседовать. И пол, прохладный и уютный после энергичных танцев... Кто-то даже сфоткал нас на мою камеру, я только наутро обнаружила. Мило. Целовались...»

* * *

«Ингвар красив, худ, высок и голубоглаз. Ингвар лыс и бородат. Ингвар муж, брат, ребёнок.

Он работает в больнице. Я при нём...

Мы живём к востоку от Парижа. В глухой деревне на берегу Марны. Красота, конечно, но опять эта чёртова зависимость...

Пешком до вокзала через поля минут сорок. Электрички раз в час до Гар де лˈЭста...

Иногда, когда идёшь через поля пшеницы и виноградники, на дорогу выскакивают ушастые лисы.»

* * *