Не проси моей любви

Один оборот, другой, третий — и бинт вместе со сложенной в несколько раз и пропитанной антисептиком стерильной салфеткой упал на дощатый пол.

— Ты ранен, — пробормотал Кольцов, глядя на подсохшую болячку, венчающую багровый кровоподтек вокруг того места, откуда доктор Шадрин извлек пулю.

— Да. Меня ранил твой человек.

— Было много крови?

— Хороший вопрос. Ты любишь кровь, я знаю. Не пугайся. — В левой руке Германа сам собой появился нож. — Я покажу тебе кровь. Смотри.

Прежде чем Кольцов успел отреагировать, он сковырнул кончиком ножа темную корочку с заживающей раны — лицо его при этом исказила болезненная гримаса, — и на предплечье опять заблестела кровь.

Андрей Кольцов издал короткий булькающий звук. Икнул? Всхлипнул? Было не очень понятно, что поразило его до такой степени, неожиданный поступок Германа или вид крови.

Комнату по-прежнему заливал солнечный свет. И то, что произошло минуту спустя в этом ослепительном сиянии, показалось Норе кошмарным вдвойне. Сначала раздался звук, больше всего напоминающий свист хлыста, затем от порыва ветра, резкого и холодного, волосы у всех присутствующих встали дыбом. Герман поднес кровоточащую руку чуть ли не к самому носу Кольцова. Отпрянув, тот захрипел и начал делать — то приседая, то подпрыгивая, то извиваясь всем телом, — такие движения, как будто пытался сорвать со своей шеи невидимую удавку. Лицо его побагровело, глаза закатились… и он, завертевшись волчком, вдруг опрокинулся навзничь, головой к двери.

По комнате пронесся еще один короткий смерч. У Норы мелькнула безумная мысль, что он вырвался из раны Германа. Нет, нет, ветер может ворваться в помещение через окно, через дверь, через дымоход. Ветер. Что-то дохнуло ей прямо в лицо, заставив окоченеть от ужаса. Она услышала шепот, молитву или заклинание на тарабарском языке, ощутила дурманящий аромат болотных растений… или подземелий… или склепов… и все закончилось так же внезапно, как началось. В комнате стало тихо и жарко. Только на полу, вместо Андрея Яковлевича Кольцова, лежал его труп с почерневшим лицом.

Нора посмотрела на Германа. Он стоял очень прямо, здоровой рукой прижимая к груди больную, чтобы кровь случайно не капнула на пол. Бледный и обманчиво спокойный. Она знала этот его безучастный вид…

— Ни хрена себе, — вымолвил Аркадий, только вместо хрена употребил другое слово.

Направился к телу, но подойти не успел. Дверь распахнулась со стуком, едва не задев Нору, и в комнату вбежал мужчина, который был с Кольцовым в кафе. Нора его узнала. Он целился из пистолета в Аркадия, но смотрел на труп своего босса.

— Вы убили его.

Это был не вопрос. Это было утверждение.

— Ерунда! — отрезал Аркадий. — Ни один из нас пальцем его не тронул. Любая экспертиза это подтвердит.

— Тогда что с ним?

— Острая сердечная недостаточность. Во всяком случае, очень похоже. — Аркадий взглянул на пистолет. — Ствол опусти, братец. Если котелок у тебя еще варит. Твой босс мертв. Подумай о себе.

— Экспертиза подтвердит?

— Можешь дождаться полицейского эксперта и побеседовать с ним.

Нахмурив брови, мужчина опустил пистолет. На лице его читалась напряженная работа мысли.

— Ты врач?

— Да, — ответил Аркадий.

— Там, внизу, мой напарник. Живой, но… — Он искоса взглянул на Германа. — В общем, бегать не скоро будет. — Опять на Аркадия. — Дадите нам уйти? И потом рассказывайте полиции любые сказки.

Аркадий пожал плечами.

— Мы не можем вам помешать. Вас двое и вы вооружены. Мы безоружны и с нами женщина.

Бывший наемник кивнул и, больше ни на кого не глядя, широким шагом вышел вон. По лестнице загрохотали его торопливые шаги.

— Док, — окликнул Герман. — Выходим через второй этаж. Прямо сейчас.

Вибраций в его голосе больше не было.

Обойдя почтенного мертвеца, Аркадий подобрал с пола бинт, смотал и сунул в карман. Повернулся к стоящей как истукан Норе.

— Нора, ты в порядке?

Она отрицательно покачала головой.

— Кажется, меня сейчас стошнит.

Герман наконец сдвинулся с места, перешагнул через труп и подошел к ней, все еще прижимая к груди правую руку. Кровь уже остановилась, но на коже вокруг ранки остались красновато-бурые разводы и на черной футболке, которую он любил надевать под расстегнутую рубашку, темнело небольшое мокрое пятно.

— Не здесь, дорогая, прошу тебя. Пойдем.

Вблизи она увидела, что его лицо и шею покрывает блестящая пленка пота, и опять почувствовала запах болотных растений или, может быть, морских водорослей. Запах Колгуева мыса! Точно. Теперь она вспомнила. Точно такой же запах щекотал ее ноздри, когда она пританцовывала неподалеку от лабиринта в святилище Колгуя.

Быстро наклонившись, Нора, как кошка, обнюхала его руку. Да, запах шел оттуда. От раны.

— Герман, я хочу задать тебе…

— Потом, Нора. Сейчас нам нужно идти.

— Мы еще вернемся сюда?

— Если захочешь.

Обнявшись, они дошли до двери. Аркадий ждал их на лестнице. Уже на пороге она обернулась и прошептала, глядя в сторону «кровати»:

— Спасибо.

Герман коснулся поцелуем ее виска и увлек прочь.