Не считая собаки

— Обречь своих близких на такие страдания! — сокрушалась миссис Меринг на перроне, глядя, как Бейн мучается с багажом. — Заставить их сидеть у окна в тревоге, ожидая его возвращения, с каждым часом теряя крупицы надежды — это верх жестокости! Знай я, насколько пренебрежительно он относится к чувствам родных, никогда не открыла бы для него двери своего дома. Никогда!

— Может, послать телеграмму и предупредить профессора о надвигающейся буре? — шепнул я Верити, когда мы поднимались в поезд.

— Пока я ходила за веером, — спросила она, не спуская глаз с Тосси, идущей впереди под руку с Теренсом, — в купе никто не появлялся? Совсем никто?

— Ни души, — заверил я.

— И Тосси все время сидела там?

— Она бегала за Бейном, когда миссис Меринг упала в обморок.

— Сколько ее не было?

— Ровно столько, сколько заняло сбегать за Бейном. — Верити, услышав это, совсем поникла. — Возможно, она все же с кем-нибудь столкнулась в коридоре. И потом, мы еще не приехали. У нее остается шанс встретить кого-нибудь здесь. Или на станции в Мачингс-Энде.

Однако проводнику, распахнувшему перед Тосси дверь купе, было по меньшей мере семьдесят, а на залитой дождем платформе в Мачингс-Энде не наблюдалось никого — ни отъезжающего, ни провожающего, ни встречающего. И дома тоже — если не считать полковника и профессора.

Да, пожалуй, зря мы не телеграфировали.

— Гениальная родилась идея, — возвестил полковник, радостно выходя навстречу нам под дождь.

— Мейсел, где твой зонт? — Миссис Меринг не дала ему и шагу дальше ступить. — А пальто?

— Нет нужды, — отмахнулся полковник. — Только что любовались серебристым тантё. Сух, как перец. — На самом деле вымок он изрядно, с обвисших усов капало. — Хотели поскорее поделиться нашей задумкой. Совершенно гениально! Вот и вышли встречать, да, профессор? Греция!

Миссис Меринг, которой Бейн помогал выбраться из коляски под раскрытый зонт, настороженно посмотрела на профессора Преддика, видимо, не до конца убежденная в его телесности.

— Греться?

— Фермопилы! — торжествующе рокотал полковник. — Марафон, Геллеспонт, Саламинский пролив. По местам великих сражений. Осенило вдруг. Единственный способ посмотреть место действия. Расположить войска.

Над головой зловеще прогрохотал гром, но полковник не обращал внимания.

— Семейный отдых. Заказать Тосси приданое в Париже. Навестить мадам Иритоцкую. Получил сегодня телеграмму от нее — едет за границу. Увеселительное путешествие!

Он умолк, с улыбкой ожидая ответа жены.

Миссис Меринг, судя по всему, признала профессора Преддика достаточно живым — по крайней мере до поры до времени.

— Скажите, профессор Преддик, — начала она голосом, которому не помешало бы сразу несколько шалей, — прежде чем отлучиться на «прогулку», вы намеревались поставить родных в известность о своих планах? Или пусть себе надевают траур, ничего страшного?

— Траур? — Профессор с озадаченным видом извлек из кармана пенсне.

— Прости, что, дорогая? — не понял полковник.

Небеса, как по сигналу, разразились новым оглушительным раскатом.

— Мейсел, ты пригрел на груди змею! — Миссис Меринг устремила обвиняющий перст на профессора. — Этот человек обманул тех, кто предоставил ему кров и назвал другом, но хуже того, он обманул своих собственных любящих родных.

Профессор Преддик снял пенсне и поглядел в него как в лорнет.

— Змею?

Так мы, чего доброго, простоим здесь до утра, причем профессор ни на йоту не приблизится к осознанию постигшей его катастрофы. Может быть, пора уже вмешаться, тем более что дождь снова припустил? Я оглянулся на Верити, однако она с надеждой смотрела на пустую подъездную дорогу.

— Профессор Преддик, — начал я, но миссис Меринг уже протягивала ему «Оксфорд кроникл».

— Читайте! — велела она.

— «Опасаются, что утонул…» — Профессор растерянно нацепил и тут же снял пенсне.

— Вы разве не посылали сестре телеграмму? — спросил Теренс. — Что сплавляетесь с нами по реке?

— Телеграмму… — пробормотал он в замешательстве, переворачивая газету, словно надеясь найти ответ на обратной стороне.

— Вы отправляли какие-то телеграммы из Абингдона, — подсказал я. — Я еще спросил, отправили вы или нет, и вы ответили, что да.

— Телеграммы! — озарило профессора. — Да, теперь вспоминаю. Я телеграфировал доктору Мароли, автору монографии о подписании Хартии вольностей. И профессору Эдельсвайну в Вену.

— А должны были телеграфировать сестре и племяннице, — нравоучительно заметил Теренс. — Сообщить, где находитесь и куда держите путь.

— Боже мой! — всполошился профессор. — Но Моди такая умница, наверняка она поняла, что я отбыл в экспедицию, раз не возвращаюсь. Она не из тех кликуш, которые будут заламывать руки и причитать, что я попал под трамвай.

— Что вы, какой трамвай! — язвительно ввернула миссис Меринг. — Вас считают утонувшим. Прощание завтра в десять.

— Прощание? — Профессор изумленно уставился в газету. — «Панихида в десять часов, собор Крайст-Черч». Какая еще панихида? Я ведь не умер.

— Это вы так утверждаете, — с подозрением проговорила миссис Меринг.