Не считая собаки

— Я рад, что наткнулся на вас, — заявил он, вытаскивая полную корзину капусты. — Где мисс Киндл? Мне нужно поговорить с вами обоими.

— То есть как это «где?» Вы же вроде сами только что из лаборатории?

— Да.

— Тогда должны были с ней встретиться. Она перебросилась несколько минут назад.

— В лабораторию?

— Куда же еще? Сколько вы там провели?

— Полтора часа. Обсуждали следующий этап моего задания, но за это время никто не прибывал.

— А не могла она выйти из сети незаметно? Скажем, вы увлеклись обсуждением…

— Нет, сэр. Мы стояли рядом с сетью, и мисс Уордер не сводила глаз с пульта в связи с Каррадерсом. — Он задумался. — У вас отмечались какие-то проблемы с сетью?

— Проблемы? — забыв о конспирации, воскликнул я. — Эта сволочь часов пять не хотела открываться, как мы ни бились!

— Тс-с-с! — шикнул на меня Финч. — Потише!

Но можно было не трудиться, Бейн с Тосси разговаривали на повышенных тонах.

— И нечего наседать на меня с вашим Теннисоном! — кипятилась Тосси.

— Это не Теннисон! — возмущался Бейн. — Это Уильям Шекспир, чьи произведения давно растащили на афоризмы. «Да разве слух мой к шуму не привык? Да разве не слыхал я львов рычанья? На бранном поле пушек не слыхал я или с небесным громом не знаком?»[55]

— И сеть не открывалась? — спросил Финч.

— За этим я вас и просил прийти. Ни в какую не открывалась, не пускала ни меня, ни Верити. Верити пробовала с трех ночи. — Тут меня осенило. — А вы в котором часу перебрасывались отсюда?

— В половине третьего.

— Значит, прямо перед Верити. И какой был сдвиг?

— Никакого, — обеспокоенно покачал головой Финч. — Боже… Мистер Льюис предупреждал о подобной возможности.

— Подобной?

— На некоторых моделях Ватерлоо диссонанс привел к неполадкам в сети.

— Каким неполадкам? — снова взорвался я.

— Отказ открытия, раскоординация с пунктом назначения…

— Какая еще раскоординация?

— В двух моделях на обратной переброске историка закидывало в другое место. То есть возникал не пространственный сдвиг, а перенос на совершенно иной пространственно-временной участок. Например, в Мехико 1872 года.

— Нужно сообщить мистеру Дануорти, — решил я, направляясь к переброске. — Давно вы сюда вернулись?

— Без двадцати десять, — нагоняя меня, ответил Финч, сверившись с карманными часами. — Двенадцать минут назад.

Хорошо. Значит, до следующей стыковки всего четыре минуты. Я обогнул беседку, ища глазами пятачок, с которого отправилась Верити.

— Вы уверены, сэр, что это хорошая мысль? — обеспокоился Финч. — Если сеть сбоит…

— Верити могло занести в Мехико или еще бог весть куда.

— Но в таком случае она вернулась бы, поняв, что не туда попала.

— Каким образом, если сеть откажется ее выпускать? — спросил я, подходя к травянистой кочке рядом с пионами.

— Вы правы, — признал Финч. — Что мне сделать, сэр? Меня ждут обратно из Литтл-Рашлейд, — он приподнял корзину, — но я могу…

— Нет, лучше отнесите капусту Каттисборнам, а потом встретите меня здесь. Если я не вернусь, переброситесь и доложите о случившемся мистеру Дануорти.

— Да, сэр. А если сеть не откроется?

— Откроется, — заверил я мрачно.

— Да, сэр.

Он заторопился прочь с корзиной. Я уставился на траву, подгоняя мерцание. Кошку я по-прежнему прижимал к себе, не решаясь отпустить. С нее действительно станется в последний момент влезть в сеть, а новый диссонанс нам категорически ни к чему.

Еще три минуты. Я протиснулся в заросли сирени, откуда видно было Тосси с Бейном, намереваясь выпустить кошку так, чтобы они ее заметили.

Похоже, буря пока не улеглась.

— Да как вы смеете! — бушевала Тосси.

— «Ну полно, Кэт! Ну не смотри так кисло» [56], — не уступал Бейн.

— Да что я вам, служанка, чтобы звать меня Кэт?!

Я присел на корточки и разжал руки, отпуская Принцессу. Она прошествовала через кусты прямиком к Тосси, а я кинулся обратно к переброске.

— Я расскажу своему жениху про ваши дерзости! — крикнула Тосси, не обращая внимания на Принцессу. — Когда мы с мистером Сент-Трейвисом поженимся, я подговорю его баллотироваться в парламент и издать закон, запрещающий слугам читать книги и набираться вздорных идей!

Воздух едва слышно загудел и замерцал. Я шагнул в переливчатую зыбь.

— И я запишу все, что вы мне тут наговорили, в дневнике, — пообещала Тосси, — чтобы мои дети и внуки знали, какой грубый, наглый, неотесанный мужлан… Что вы делаете?

Сеть замерцала по-настоящему, и я не отважился выйти. Только вывернул шею, пытаясь разглядеть через сиреневые заросли, что там происходит.

— Что вы делаете? — визжала Тосси. — Поставьте меня! — Возмущенные ахи и охи. — Немедленно поставьте!

— Это исключительно ради вашего блага.

Я посмотрел на растущее сияние, прикидывая, сколько оно еще продержится. Совсем чуть-чуть, а ждать следующего интервала рискованно, учитывая, что Верити бог весть где. Когда в Мексике революция была? Не в 1870-х ли?

— Вас за это арестуют! — дробные удары, словно кто-то молотит кулачками по широкой груди. — Вы кошмарный, самонадеянный наглец!

— «Вот способ укротить строптивый нрав. Кто знает лучший, пусть расскажет смело»[57], — закончил Бейн.

Воздух вокруг меня ослепительно засиял.