Не считая собаки

Я вывернул шею, пытаясь рассмотреть ее лицо.

— Отлично, — вздохнул Джим, наконец отыскивая нужную папку в кипе. — Перестраховщика удар хватит, если он узнает. А куда ты епископа Битти задевала?

— Он в Лондоне, подает апелляцию против указа Церкви.

Джим помрачнел.

— Да, я уже слышал, что Ковентрийский собор упраздняют. Мне искренне жаль, Лиззи.

Ковентри. Лиззи. Так вот она кто — Элизабет Биттнер, жена последнего ковентрийского епископа. Хрупкая седовласая старушка, с которой я беседовал в Ковентри. Понятно, почему ее волосы показались мне слишком яркими.

— Упраздняют… — горько вздохнула она. — Собор. А дальше упразднят религию, потом искусство и истину. Не говоря уже об истории.

Она снова скрылась из виду, направившись к затянутым бумагой окнам.

Да постой ты уже смирно!

— Это так несправедливо, — продолжила она. — Бристоль и тот оставили. Представляешь, Бристоль!

— А Ковентри им чем не угодил? — спросил Джим, тоже выходя из поля зрения.

— Церковь постановила, что все религиозные учреждения должны обеспечить себе семидесятипятипроцентную самоокупаемость. Это значит, туристы. А туристов манят только редкости и могилы знаменитостей. В Кентербери есть Беккет, в Винчестере — Джейн Остен и купель из черного турнейского мрамора, а Сент-Мартин-ин-зе-Филдс — в Лондоне, где есть еще Тауэр и музей мадам Тюссо. Редкости у нас были, но, к сожалению, все уничтожены люфтваффе в сороковом, — закончила она с горечью.

— В новом соборе есть окно баптистерия, — подсказал Джим.

— Да. А еще есть здание, напоминающее фабричный склад; витражи, развернутые в обратную сторону, и самый уродливый на свете гобелен. Середину двадцатого не назовешь золотым веком искусства. И архитектуры, в частности.

— Но ведь кто-то приезжает посмотреть на развалины старого собора?

— Мало кто. Битти убеждал Комитет по ассигнованиям, что Ковентри — особый случай и собор имеет историческую ценность, но его не послушали. Вторая мировая была слишком давно, ее почти никто не помнит. — Элизабет вздохнула. — И апелляция тоже ничего не даст.

— И что тогда? Вам придется закрыться?

Она, видимо, покачала головой.

— Нет, мы не можем такого себе позволить. Епархия в долгах по уши. Придется продавать. — Она резко вернулась в поле зрения. На лице застыла решимость. — Уже поступило предложение от Церкви грядущего — это такая нью-эйджевская секта, гадальные доски, явления призраков, беседы с усопшими… Его это убьет.

— Он останется совсем без работы?

— Нет, — усмехнулась Лиззи саркастически. — Религия упраздняется, а значит, священнослужителей днем с огнем не сыскать. Крысы бегут с тонущего корабля. Ему предложили место старшего каноника в Солсбери.

— Хорошо! — с чрезмерным жаром отозвался Джим. — Солсбери ведь в кандидатах на упразднение не состоит?

— Нет. Там масса ценностей. И Тернер. Что ему стоило ездить на пленэр в Ковентри? Но ты не понимаешь — Битти убьет сама мысль о продаже. Он же потомок Томаса Ботонера, того самого, который строил изначальный собор. Битти к нему душой прирос. Он все сделает, чтобы его спасти.

— А ты сделаешь все ради него…

— Да. — Элизабет посмотрела на Джима пристально. — Сделаю. Поэтому я к тебе и пришла. Хочу попросить об одолжении.

Она порывисто шагнула к нему, и оба снова пропали из виду.

— Что, если отправлять людей через сеть посмотреть на собор? — изложила она свою идею. — Пусть увидят, как он горит, поймут, что это значит, как это важно…

— Возить людей в прошлое? Мы Перестраховщика на научные переброски уломать не можем, какие уж тут экскурсии…

— Не экскурсии! — оскорбилась Элизабет. — Просто перебросить туда несколько человек.

— Комитет по ассигнованиям?

— И визорепортеров. Если на нашей стороне будет общественное мнение, если они увидят собственными глазами, то поймут…

Джим, похоже, покачал головой, потому что Элизабет сменила тактику.

— Не обязательно тащить их под бомбы. Можно в развалины сразу после налета — или, наоборот, в старый собор. Среди ночи, чтобы там никого не было. Пусть посмотрят на орган, на мизерикорды с «Пляской смерти», на детский крест пятнадцатого века — они поймут, что потерял Ковентрийский собор однажды, и не допустят этого снова.

— Лиззи… — начал Джим категоричным тоном.

Неужели она сама не знает, что ее предложение неосуществимо? Даже в старые добрые времена Оксфорд не пускал в прошлое туристов. Да и сеть не пускала.

Нет, знает, прекрасно знает.

— Ты не понимаешь! — произнесла она в отчаянии. — Это его убьет.

Дверь открылась, и в аудиторию вошел невысокий худосочный парень с азиатскими чертами.

— Джим, ты провел проверку параметров?..

Он застыл, глядя на Лиззи. Похоже, за ней половина Оксфорда бегала. Вторая Зулейка Добсон[58], не иначе.

— Привет, Сёдзи, — поздоровалась Лиззи.

— Привет, Лиз. Какими судьбами?

— Как там Перестраховщик? — вмешался Джим.