Не шутите с боссом!

Вячеслав Павлович с надеждой уставился на меня. Он что, думает, я должна звонить?

— Ну, чего же вы ждете? — я почти была готова выйти из себя.

— Я думал, вы позвоните…

Я подняла руки и обернулась вокруг своей оси. На мне был брючный костюм без единого кармашка. Не то чтобы я рассчитывала на особое внимание к своей персоне, но такие элементарные вещи можно ведь заметить!

— Как видите, телефона у меня с собой нет, так что звоните со своего.

У босса карманов было полно, и в каком-то наверняка прятался нужный гаджет.

— У меня тоже.

— Как? — изумилась я.

— Обыкновенно. Я же шел на день рождения, неприлично отвлекаться на звонки и сообщения. Так что я отключил телефон и оставил его в машине.

— Вот это сюрприз… — сказала я, усаживаясь в кресло.

— И надолго они?

Я пожала плечами:

— Как пойдет. Может, за час обернутся, а может, и до вечера проторчат.

Я на всякий случай устроилась в кресле поудобней, раз уж все равно придется ждать.

— Думаю, надо вывесить белый флаг из окна. Наволочку! — предложил босс.

— Это еще зачем?

— Родители пойдут обратно, заметят его и поймут, что нам нужна помощь.

— Не волнуйтесь, когда мама увидит, что я все еще не спустилась, она будет тут через секунду безо всяких наволочек.

Я помнила ее подозрительное отношение ко всему, что связано с моим боссом, поэтому ни на секунду не усомнилась, что так оно и произойдет.

— Это еще почему? — заинтересовался Вячеслав Павлович.

Я не нашлась, что ответить, и лишь отвела взгляд. Но этого было достаточно, чтобы повисла неловкая пауза. Чем ее разорвать, я не представляла. Зато чем усугубить уяснила сразу, стоило только подумать о том, что нам с Вячеславом Павловичем предстоит провести наедине целый час, а то и больше… Ой, мамочки. Сердце трепыхнулось, а желудок скрутился в рулет. Одни… В запертой комнате, еще и спальне к тому же, в пустом доме… И при этом совершенно ничего не нужно делать. Вернее даже не так, делать просто нечего! До этого мы всегда куда-то торопились: то офисная кутерьма с документами, то организационные вопросы по розыгрышу, то умирающий товарищ на руках… А тут раз — и время словно замерло.

Несколько минут мы сидели в полной тишине, а потом он спросил:

— И почему же вы передумали становиться журналистом?

34

Вопрос был опасным. Очень опасным. Он вовсе не разрядил то напряжение, что разлилось в воздухе. Наоборот, лишь усилил его настолько, что, казалось, вот-вот искры начнут проскакивать.

— Вы всерьез считаете, что нам нужно обсудить именно это? — я не собиралась сдаваться.

— А что еще? — невозмутимо парировал Вячеслав Павлович.

Я бы предложила подумать о том, как выбраться отсюда. Но, к сожалению, вариантов было только два: или через дверь, или через окно. Выбраться через дверь можно только одним способом — выломав ее. Да и выпрыгивать в окно, учитывая обстоятельства, тоже будет как-то странно. Все-таки Вячеслав Павлович — это не та напасть, от которой нужно бежать с риском для жизни.

— Раз уж мы здесь заперты, — я пожала плечами, — то можем поговорить о чем-нибудь интересном.

— Вот мне и интересно. — Он поднялся с кровати и в два шага оказался рядом, опустился на пол так, что глаза оказались напротив моих. Опасно… Ой, как опасно… — Что такое изменилось, что вы ни разу не заговорили о том, зачем на самом деле вам нужна была эта работа?

Нет, ну это уже ни в какие ворота! Опять он мне не доверяет. Теперь меня подозревают в том, что я вероломно затесалась в секретари!

Но не это меня смущало. А то, что теперь он оказался как-то слишком уж близко. Гораздо ближе, чем тогда, в офисе… Там хоть между нами был стол, а здесь… Стоит мне только чуть-чуть наклониться и потянуться… Вот черт! О чем я думаю, а? Нет, ну я не виновата. О чем же еще можно думать, когда синие глаза (ох уж эти глаза — моя личная погибель) смотрят так, что все мысли превращаются в кашу? Когда ощущаешь едва уловимый горьковатый запах туалетной воды, а теплое чужое дыхание касается твоей щеки? Это здорово сбивает с толку!

Но все-таки я собралась с силами и ответила:

— Сначала для таких разговоров повода не было. Я думала, надо себя как-то проявить.

— А потом?

— А потом… Наверное, поняла, что уже и не проявлю. К тому же я планировала проситься в журналисты, когда ваша секретарь вернется к работе. Вряд ли она уже справилась. Мне кажется, отпуск по уходу за ребенком длится больше, чем месяц.

Он улыбнулся:

— Вообще-то она еще даже не родила.

— Ну вот! Так что, думаю, пока говорить об этом очень рано.

Я выдохнула с облегчением: кажется, выкрутилась. Вроде бы и разумные доводы привела, и не пришлось признаваться, в чем на самом деле причина…