Не срывай голубых гиацинтов

Через пару мгновений в гостиную зашла все та же миловидная юная девушка, одетая все в ту же кофту с горлом и рукавами и в черные, больше ее на два размера, штаны. Только на ногах в этот раз были закрытые тапочки.

— Астрид, покажи мистеру Эндрюсу, — сказала Аманда.

Роберт непроизвольно задержал дыхание.

Астрид медленно, неуверенно приподняла руку. Разница между вчера и сегодня состояла в том, что сегодня ее никто не собирался останавливать. Она замерла, чувствуя себя явно некомфортно под цепкими взглядами взрослых, но все же коснулась своих волос и заправила их за ухо.

Господи-Иисусе, Роберт сначала подумал, что над ним шутят. Ему показалось так, потому что красующиеся на виске маленькие, почти микроскопические лепестки белого цвета казались уж слишком настоящими. Можно было подумать, что это такое украшение, держащееся на липком геле или на клее, но стоило Роберту подойти ближе, вглядываясь, он заметил, что основание маленького цветка уходит прямо под бледную кожу.

— Это же… — пробормотал он, потрясенный. — Это невозможно.

Астрид стояла, не шевелясь. Ее взгляд был устремлен перед собой.

— Мне нужно больше. Мне нужно видеть больше.

Произошла заминка. Астрид вопросительно посмотрела на тетку, и та через несколько долгих секунд кивнула.

— Разденься.

Сначала снимаемая кофта оголила впалый живот и тонкую девичью талию. Каждое действие Астрид было осторожным, словно она снимала с себя не вязаную кофту, а грубую наждачную бумагу. Роберт не позволял себе осознавать ситуацию, пока не увидит картину целиком. Под «целиком» подразумевалось все тело, и Астрид, будто понимая его мысли, принялась за свои большие штаны, и вот тогда, вслед скользящей по ее ногам ткани, Роберт начал постепенно осознавать, так как он, наконец, видел.

Оставшись в одном бюстгальтере и трусах, Астрид поежилась от холодка, ползущего по коже.

Все ее тело — клумба с неравномерно высаженными цветами. Очень похожие на гиацинт, маленькие цветочки были усеяны по полотну кожи с небрежностью, но небрежностью такой красивой и нежнейшей, что сердце Роберта начало пропускать удары. На правой лопатке находилось два белых цветка. Ниже, если идти по линии позвоночника вниз, можно было наблюдать такие же на пояснице в количестве четырех штук. Дальше — плечи. На плечах лепестки облюбовали себе пространство между шеей и разветвлением ключиц. На ногах цветы разошлись рисунком — красивой завитушкой, напоминающей водоворот. Потрясающая работа природы.

— Как давно ты… такая? — Роберт взял себя в руки и чудом удержался от того, чтобы не потрогать цветочную сыпь пальцами.

— Всю жизнь, мистер Эндрюс, — тихо и покорно отозвалась она.

— И вы решили уделить этому внимание только сейчас? — в его голосе звучало искреннее непонимание.

— Раньше это не проявлялось в таких количествах, — ответила Аманда. — Теперь девочка цветет, как бы многозначно это не звучало, растет, развивается.

— Разрешишь прикоснуться? — кинул Роберт вежливый взгляд на Астрид, и та кивнула.

Под пальцами лепестки ощущались бархатом. Сперва Роберт прикоснулся к цветку на шее и затем пошел дальше — между маленьких, укрытых бюстгальтером грудей, к животу. Путь его кончиков пальцев безошибочно повторял россыпь цветов, усеянных по телу спереди, и завершился, как только достиг пупка.

— И что вы хотите, чтобы я с этим сделал?

— Чтобы излечили ее, конечно. Навсегда.

Роберт взял паузу на раздумье.

— Я определенно совру, если соглашусь, что это — болезнь. Мы еще ничего не знаем об этом феномене и кидаться такими громкими словами как «болезнь» или «недуг» — очень голословно. В конце концов, даже если предположить, что феномен оказывает деструктивное влияние, то поиск «антидота» так или иначе начинается с тщательного исследования, могущего длиться около нескольких лет.

— Мы должны избавиться от этой дряни.

— Войдите в мое положение, я впервые вижу нечто подобное, а во что выльется исследование — одному только Богу известно. Вы хотите избавиться от этого лишь потому, что это «дьявольские проделки»? — логично вопросил Роберт.

— Нет, — Астрид покачала головой, чем заставила свою тетку отчего-то напрячься. — Это… больно. Иногда.

— Больно, когда к ним прикасаешься? — Роберт вовремя остановил себя, подумав о том, что не стоило начинать никакого анализа, потому что переварить — это лучшее, что он мог сделать сейчас. — Так, стоп. Мне нужны необходимые условия для изучения этого феномена.

— И что вы предлагаете?

— Я предлагаю Астрид посещать мою лабораторию. Пока что каждый день. Начальные этапы требуют неустанного наблюдения. Там она мне и расскажет все остальные подробности.

— Одно условие — я буду присутствовать при этом хотя бы один раз в неделю.