«Не стоит благодарности, мисс Грейнджер» (СИ)

— К черту, Грейнджер, ты ведь тоже это чувствуешь, я знаю, — наконец прошипел Риддл, разжав пальцы и отбросив ее руку. В его глазах она видела всполохи пламени и искренне понадеялась, что это просто игра света от камина.

— Я… я не понимаю, о чем ты говоришь, — разумеется, Гермиона все понимала. Ей-то это чувство было знакомо уже давно, с той самой секунды, как медальон впервые оказался на ее шее. Но, Мерлин, как же она боялась — этого, реального Тома. Она прекрасно знала, на что он способен. Кажется, гриффиндорка даже попыталась отпрянуть от него, вызвав у него этим инстинктивным движением кривую улыбку.

— В самом деле, грязнокровка? Ты не можешь не чувствовать эту связь. Это… притяжение.

— Какое притя…

Том не дал ей договорить. Отнюдь не нежно он вновь схватил ее за руки и как-то внезапно оказался сверху, вжимая ее, тяжело дышащую и теряющую последние остатки здравого смысла, в импровизированное ложе и заводя ее сведенные запястья за голову. А потом — она не успела даже охнуть — он впился в ее губы. В этот момент Гермиона поняла, что пропала — и это была последняя мысль, что пришла ей голову, прежде чем она поддалась этому безумию. Это было все равно что носить медальон несколько суток, только сильнее в стократ: мир вокруг перестал существовать, перестало иметь значение все на свете. Уже потом она вспоминала: она ответила на эту страсть чуть ли не более яростно, чем сам Темный Лорд. «Посмеешь врать, что не чувствуешь? А теперь — посмеешь?» — звучал в ее голове его голос (в самом деле — произнести вслух он этого не мог, был слишком занят ею). Она не отвечала, но Том и так все прекрасно видел.

Том все прекрасно видел. Грейнджер дышала часто и прерывисто, ее глаза цвета меда затуманила страсть — и Темный Лорд, который, несмотря ни на что, почти (почти) не терял голову, даже поразился тому, что девчонка на такую страсть способна. Это был еще один сюрприз, еще одна неожиданность, скрывающаяся для него в юной грязнокровке с Гриффиндора. Еще один подарок в ее лице. Том целовал ее, даже не думая, что делает; совершенно нерационально, нетипично для него, не просчитывая, не планируя, не думая о будущем — убьет ли он ее потом, сотрет ли память, отдаст на растерзание Пожирателям — ему было неважно в эту секунду. Ему нужно было проверить, потому что эти дурацкие, снедающие его мысли о ней все последние месяцы мешали ему, как назойливые насекомые. Чем она зацепила его столько лет назад? Он должен был понять.