Не судите. Истории о медицинской этике и врачебной мудрости

Даже одна единственная лекция способна принести пользу студенту, и в качестве ответа на очевидный контрвопрос: «Если история вводится в программу, то что из нее выводится?» – я снова предложу медицинскую этику, поскольку уроки ее нетрудно включить в лекцию по истории. Прошлое медицины богато этическими вопросами.

Словом, оставшиеся 30 минут занятия я посвятил обсуждению ключевых моментов медицинской истории: переходу от сверхъестественной к рациональной модели заболеваемости, Галеновской гуморальной теории, вакцинации, антисептике, роли микроорганизмов в заболеваемости и так далее.

Оставшуюся часть часа мы разбирали эссе Ослера «Учитель и студент» (Teacher and Student), в котором автор размышляет о качествах хорошего преподавателя и ученика. Он пишет об искусстве отстранения, достоинствах метода, качестве дотошности и пунктуальности и благодати смирения. Я спросил у студентов о том, как сами они понимают значение этих качеств. Мы обсудили смысл смирения и достоинства добродетели: способность замечать свои ошибки и учиться на них, учиться у других, знать меру своим способностям и делать более взвешенные суждения о других людях.

Неизбежным образом, когда речь зашла об известных примерах присутствия или отсутствия смирения, студенты выдвинули как антитезис смирению хладнокровного хирурга. Где в наших госпиталях обретается чувствительный хирург из «Ист Кокера» Томаса Элиота?

Склонился раненный хирург

С ланцетом в поисках гниенья.

В движениях кровавых рук

Участье острое и сожаленье

Творящего кровавый труд во исцеленье ^[10].

Записанная в примечаниях цитата из книги хирурга Ричарда Зельцера на время застряла в моем компьютере: «Хирург должен соблюдать личную анестезию к философским, литературным и даже гуманистическим последствиям собственной работы для того, чтобы выполнять ее бесстрастно, на приемлемом удалении от раскаленного очага событий». Как, скажите на милость, можем мы согласовать эти два отрывка, да и согласуются ли они вообще?

После занятия я наткнулся около аудитории на одного из студентов. «Как вам понравилось сегодняшнее занятие?» – спросил я, прекрасно понимая, что любой положительный ответ будет рожден вежливостью. «Наводит на размышления, однако парень, сидевший рядом со мной, не понял, каким образом эта тема может пригодиться нам на экзаменах». Я отвергаю вас, как…

Назовите меня наивным, однако в нашем современном медицинском образовании что-то пошло не так, когда частые экзамены подавляют интеллектуальные извилины, столь важные для развития широты мышления? В 1954 году 12-летний американский школьник написал письмо судье мистеру Франкфуртеру ^[11], видному члену Верховного Суда, испрашивая его совета в отношении своей будущей юридической карьеры. Судья порекомендовал мальчику как можно больше читать, ибо «только культурный человек может стать действительно компетентным адвокатом». А не справедливо ли это утверждение и для медицины? Вопросник специалиста по медицинской этике

Идет утренний обход в госпитале. Доктор сонным голосом представляет пациента, 43-летнего мужчину с простудой, температурой и влажным кашлем. К его диагнозу добавляется ВИЧ-инфекция. Человек этот женат, имеет любовницу. Оживают двое присутствующих в палате биоэтиков, доселе убаюканных долгим перечнем назначений: здесь может возникнуть проблема. Знают ли жена и любовница друг о друге? Может ли врачебная бригада отличить одну от другой? Хочет ли пациент проинформировать обеих о своем диагнозе? Следует ли клинике проинформировать обеих о возможном заражении ВИЧ даже без согласия пациента?

Устные презентации при обходах имеют своей целью изложить историю пациента, в основном ограничиваясь медицинскими соображениями. На практике это история болезни, которая может начаться еще даже до его рождения (если генетика имеет отношение к делу). Устный нарратив помогает работникам здравоохранения осознать ситуацию, в которой находится пациент, и предоставить ему адекватное и эффективное лечение.