(не)свобода Сергея Лебеденко. Рецензия

«На основании изложенного следователь просил отправить диабетика на три месяца в СИЗО – с таким видом, словно завинчивал пробку на бутылочке с соком, которая едет по конвейеру.»

меня уже почти не напрягает. Обнаруживаю, что я охвачен (о боги!) сопереживанием по отношению к Олегу и его косякам.

Вот фраза, правда, остановила, как лопатой по голове:

«переключил вкладку браузера на ленту информагентств.»

Из инструкции по эксплуатации интернета не иначе. )))

Ну а вообще, сцена судебного процесса над правозащитником на мой взгляд таит недосказанность. Во-первых, момент, что правозащитник сам нуждается в защите, в контексте раскрытия сути Несвободы мне представляется крайне важным. Это могло бы стать даже опорной точкой концепта.

Однако, фамилия Двоеглазов кажется слишком сложно сконструированной и тянет персонажа в ту же карикатурность. И тут уже напрашивается сопоставление: ненастоящий правозащитник достоин такой же ненастоящей защиты, которую ему обеспечивают аж целых два недо-адвоката. А он, как выясняется в финальном диалоге с Олегом, не сильно и рассчитывал на то, что защита вообще сработает. И здесь уже можно было бы усмотреть ненастоящесть и/или тщетность какой бы то ни было защиты, а значит и единственного способа противостоять несвободе. Тогда пригвождающая безысходность этой самой несвободы обрела бы ещё более зловещий и терминальный облик.

Мне такой поворот показался бы крайне интересным. Но чтобы это прочтение заиграло, хочется истории, которая бы увязала и обосновала эти смыслы, а во вторую очередь подсветила бы акценты на заведомо пораженческом прочтении. Такой историей мог бы стать один из правозащитных кейсов Двоеглазова, только рассказанный без неуместных (КМК) обобщений, а ярко и конкретно, обнажая фуфельный и лицемерный характер его правозащитной деятельности – подчеркнули бы заодно фамилию Двоеглазов. Хотя, откровенно говоря, мне говорящие фамилии не очень.

Этот вызов реализовать было бы как минимум непросто. Одно неосторожное слово и можно было бы заодно обнулить и героику свободной журналистики, которую довольно живописно нам представили в главе про редакцию «Будущей газеты». Но сделать подобный акцент было бы, на мой взгляд, ценным для углубления философии Несвободы.

В любом случае глава с этим судебным процессом показалась мне довольно интересной. Появление Марины в новом качестве опять же. Однако, проработки смыслов в целом мне здесь сильно не хватило.

Адвокат, избивающая бомжа, непосредственно после защиты его, если и не близнеца, то одноклубника. Здесь меня покоробило основательно. Возмущает причем всё от контента до способа подачи. Ну зачем же это делать настолько выморочно и искусственно? Сперва неумеренно педалировать все эти ивсенлораны и картье, в которые та облачена и в следующем кадре ну прямо – фу как – уродовать «лабутены» о недостойного. На мой вкус, это из разряда эпизодов, после которых просится: «Ой всё!» и разрешить уже себе не дочитывать. И завершается сцена с повышенной театральностью: Фомин уходит прочь, «отбрасывая снег мыском ботинок» Мысками, видимо, должно было быть, но не суть. И венчает сцену конечно возвышенно-пафосное от автора:

«Если бы власть можно было измерить, результат получился бы в количестве ударов зонтиком.»

Вам не тошно? Мне да. Если автор добивался именно этого, то можно поздравить.

И ещё в этой главе («Фомин») фокальный персонаж, собственно, Алексей Фомин практически сливается в моем восприятии с Олегом Руцким. К тому же у обоих похожий карьерный шаблон. Женщина постарше даёт путевку в профессию. Интересно, здесь Фрейд потоптался? Я принципиально против того, чтобы герои «случайно» оказывались близнецами.

Глава, где Саша с Олегом встречаются в ресторане. Там ещё в динамиках мертвые музыканты сменяются живыми. Я не распознал тут ни подтекста, ни отсылки, признаюсь. Поэтому тоже отнес разделение плейлиста на живых и мертвых музыкантов к неуместным излишествам повествования.

Опять споткнулся здесь о «редакторка». Ох уж эта неусыпная борьба за попранные права и зачем это здесь? Бедный русский язык!

Хотя в целом сцена неуклюжего объяснения вроде ничего. Мертвые музыканты напоследок срифмовались с убитым вайбом – поморщились, но проглотили.

Глава «Наташа», там, где про СИЗО на мой взгляд отлично. Проглотил, не спотыкаясь, пронесся, не заметил, как закончилась. Немного сбило с толку упоминание зоны. Было подумал, что приговор уже вынесен, и в этом интрига. Неточность, ну и бог с ней. Ярко, интересно, словно сам прожил и выплакал. Причем настолько отлично от предыдущего текста, что можно подумать: разные люди писали. Хочется спросить автора, что мешало сразу так вжарить? Книгижарь1, да. )) Ну или, если даже объективно что-то мешало, хотя бы переместить эту главу поближе к началу. Она сама по себе могла бы изменить восприятие всего остального.