Не только память

Кончая рассказ о госпитале, — завтра в Мандалай, — хочу сказать еще об одном враче, Матвееве, процитировать слова некоторых бирманцев, заглянуть в письма, которые он получает от своих бывших пациентов. Такие письма получает не только Матвеев — получают их нее наши врачи. Но так уж получилось, что Матвеева мы застали как раз в тот момент, когда он читал эти письма. Клянусь, это было именно так. Мы вошли в кабинет к Матвееву, а он читал письма. Рядом сидела медсестра отделения и переводила некоторые из них с бирманского или. китайского на английский.

Матвеев — ученый, отоларинголог, хирург и изобретатель. Вот пример. Операции в лобной пазухе очень болезненны — приходится пробивать лицевую кость при помощи специальной стамески и молотка. Никакой наркоз не спасает от сильной боли. Как справиться с этим? И Матвеев, большой сторонник «щадящей хирургии», приспосабливает к сконструированной им фрезе маленький электромотор. Аппарат работает, как бормашина, и в течение полутора минут просверливает аккуратное отверстие в кости. Таким образом, самая мучительная стадия операции сходит на нет. Матвеев провел по своему методу более семидесяти операций — и все успешно, без единого осложнения. Два бирманских врача уже освоили метод Матвеева, и один из них, У Вин Швин, работает отоларингологом в соседнем районе.

Люди, которых лечил Матвеев, лучше могут судить о нем, чем я. Вот что они говорят:

«Я никогда не забуду Ваших усилий, — пишет У Мьин Хан из южного города Мергуи, — чтобы восстановить мое здоровье. В признание Вашей великой доброты позвольте мне пригласить Вас нанести визит нашему городу в удобное для Вас время. Не будет большего счастья для меня, чем принять Вас у себя на родине». Другое письмо, из Рангуна: «…Я хочу, чтобы Вы поверили, что сколько бы я ни прожил на свете, я никогда не забуду Вас, человека, который вернул меня к нормальной жизни…»

Наверняка на столе у доктора Матвеева накопилось много новых писем с тех пор, как мы покинули Таунджи.

Когда мы ехали в госпиталь накануне отъезда, «Волга» была на профилактике и нам дали госпитальный ЗИМ. На тротуаре пожилая женщина с большой корзинкой в руках помахала нам рукой. Остановились.

— Не подвезете меня до госпиталя?

Таунджи — город маленький, все машины наперечет, и если едет вниз по улице — значит, в госпиталь.

— Меня зовут мисс Годвин, я учительница здешней школы. Вот еду к доктору Матвееву. То есть не столько к доктору Матвееву, сколько к Ма Кин Кин. Вы не знаете Ма Кин Кин? Но вы наверняка должны знать доктора Матвеева. Ну вот, я так и думала. Он лучший доктор, которого я знаю, и самый добрый. Уж можете поверить — я чуть не умерла. И в Рангун ездила и даже в Индию собиралась, но мне говорили — ничего не получится. Терпите. И вы можете поверить, я уже собралась умирать. Задыхалась, по ночам не спала. Сколько мне лет, как вы думаете? Вот и не угадали. Мне сейчас сорок пять, а год назад было шестьдесят с лишним. Нет, какие тут шутки! Это чудо. А теперь почти каждый день бываю в госпитале. Вы разве не знаете, летом, после каникул, доктора провели обследование учеников всех школ Таунджи? Это было невиданно! А потом начали лечить всех, кому требовалась помощь. Говорят, у вас в России такие осмотры проводятся регулярно. Это замечательно! Две мои ученицы лечатся теперь у доктора Матвеева. Вот везу им мандарины. В Таунджи самые лучшие в мире мандарины. Вы не знали? Ах, да, вы приезжие. Спасибо большое, что довезли. Если завтра будете в госпитале, увидимся. Я каждый день здесь бываю после школы.

И мисс Годвин застучала каблуками по широкой лестнице.

У этой лестницы мы встретили По Хла. Правда, мы тогда еще не знали, что его зовут По Хла. Он стоял у двери, в широкополой шляпе, с шанской сумкой через плечо. Рядом была сестра в красной юбке.

— Извините, — сказала она, — этот человек узнал, что вы из Рангуна, и у него есть к вам просьба. — Сестра хихикнула, как будто просьба казалась ей странной.

По Хла достал из сумки листок бумаги, вырванный из тетради в клетку.

— Он просит вас напечатать в газете его стихи. Ему не нужны деньги. Он писал, пока лежал у нас в госпитале, а теперь возвращается в деревню.

По Хла передал нам листок, сказал «спасибо» и покинул нас. Больше мы его не видели. В том, что крестьянин в Бирме пишет стихи, нет ничего удивительного. Даже в самой глухой бирманской деревне много грамотных. Буддийская страна — здесь испокон веков в монастырях ребятишек учили читать и писать. А теперь и говорить нечего. Школа в каждой деревне. Музыку и поэзию бирманцы очень любят. И поэтов на душу населения больше, чем в любой европейской стране.

Стихи были напечатаны в газете:

Бирманский крестьянин

в Таунджийском госпитале