(не)твоя дочь

– Я к соседке, Наталье Петровне. Мама попросила зайти к ней. Плохо ей. Посидеть до скорой, – объясняет, морщась и всем видом показывая свое отношение к подобной просьбе. – Прошу прощения, что помешала! – улыбается криво.

Но тем не менее уходить не спешит. Ждет, что нас представят?

От этой мысли настроение резко ползет вверх. Я хочу увидеть ее реакцию. Взглянуть в глаза и прочитать эти эмоции, когда она услышит обратное.

Яна открывает рот, чтобы что-то ответить, но я перебиваю:

– Рад был увидеться через столько лет, Ника. И ты не ошиблась. Это правда я. Воронцов. – А после разворачиваюсь к Яне: – Возвращайся к Алисе. Она без тебя не хочет засыпать. А я сам схожу в аптеку. Скинь сообщением названия лекарств.

– Эм-м? – оживляется наша незваная свидетельница. – То есть?.. Но?.. Денис? Ты? Вы с Яной?.. Подождите, но как… – Из нее вылетает истерический смешок.

Она не верит глазам. Ведет пальцем от меня к Яне и обратно.

– Что? – внезапно раздражается последняя, взрываясь так, что даже я поворачиваю голову в ее сторону с удивлением. – Да, Ника, да! Что тебя удивляет? Это Воронцов. И Алиса – его дочь. А вообще, всем спокойной ночи, у меня ребенок дома один! – выплевывает она фразы, словно сгустки желчи.

Что-то еще шипит себе под нос, но почти сразу же быстрым шагом исчезает из поля зрения, поднимаясь по лестнице. Хлопает входной дверью квартиры, оставляя нас с Никой в подъезде наедине. И в странном замешательстве.

Мы молчим еще минуту, глядя на пустое место, где недавно стояла наша общая знакомая.

– Кхм, – первая подает голос Вероника, закусывая губу.

Это не совсем та реакция, которую я ожидал. Но и она меня веселит. Ровно до того момента, пока ситуация не меняется в кардинально противоположную сторону.

– Ну ты и козел…

– Что? – не сразу понимаю я.

Окрыленный первым впечатлением и ощущением превосходства, я не сразу вникаю в суть, но девушка услужливо поясняет:

– Тварь, говорю, ты, Воронцов. Редкостная.

– А ты у нас святая? – вскидываю бровь.

– А я не бросала своего ребенка на плечи другого родителя! – укладывает меня на лопатки одной фразой.

Выбивая почву из-под ног.

И, наслаждаясь произведенным эффектом, окидывает меня медово-ядовитым взглядом.

Шах и мат. А мне даже нечего возразить в ответ.

– Хотя… о чем я? Такие, как ты, не меняются, – выплевывает с презрением.

Она не дожидается ответа. Проходит мимо, нарочно задевая плечом, и, цокая каблуками, уходит по лестнице наверх.

Мне нужна пара секунд, чтобы прийти в себя. Вынырнуть из прошлого и вспомнить о том, что я уже давно должен быть на пути в аптеку.

Веду головой до ощутимого хруста в шее. Сказать, что мне плохо, – ничего не сказать. Мне мерзко, противно от самого себя. Потому что эта сука права. Пусть не полностью и не так, как она попыталась выставить, но права!

Я шумно выдыхаю и решительно выхожу из подъезда.

Мне необходим глоток свежего воздуха. Пустынная улица. И спасительная тишина вокруг.

Привести мысли в порядок.

Чувства.

Планы.

Все закрутилось в тугой узел. Я запутался. Потерял точку опоры.

Кто бы мог предположить, что появление ребенка в моей жизни перевернет ее вверх дном?! Что случайная встреча с первой любовью станет такой судьбоносной? И как жить дальше, я уже просто не понимаю.

Потому что как раньше уже не будет. Не оттого, что что-то мешает. А потому, что теперь я сам так не хочу!

Не смогу.

Не выдержу.

И сегодня, во время нашего спонтанного поцелуя с Яной в подъезде, когда мы, как подростки, не могли оторваться друг от друга, я понял это предельно ясно.

Глава 24

“Ненавижу себя! Ненавижу! Ненавижу! Размазня!”

Эти слова молотом бьют в виски, сдавливают голову невидимым обручем. Я забегаю в квартиру, захлопываю дверь и, оперевшись на нее спиной, пытаюсь успокоить дыхание.

Какой идиоткой я была в прошлом, такой и осталась. Ничего не поменялось. Ничему меня жизнь не учит. Совсем!

Зачем я пошла на поводу у Воронцова? Для чего вообще пустила его в нашу с Алисой жизнь? Я бы и без него справилась.

Пусть не сразу, с трудом, одна, но не мучилась бы, как сейчас, готовая разреветься от бессилия. Пытаясь сдержаться, чтобы не взвыть в голос от того, как сердце рвется на части. Ощущая, как шестнадцатилетняя девчонка внутри меня снова ревет от несчастной любви.

Давала ведь себе слово не поддаваться. Не вестись на его красивые поступки и честные глазки.

Так уже было.

Дважды.

Дважды, Яна, дважды!

И чем все закончилось?

Уже забыла?!

Напомнить?

Я пытаюсь выровнять дыхание, успокоиться. В спальне слышу шорох. Алиса. С этим Воронцовым, с его поцелуями, с неизвестно откуда взявшейся в такое время Никой я совсем забыла о дочери. А она ведь ждет меня.

Мягкой поступью крадусь в спальню в надежде на то, что малышка спит. Но недовольное фырканье и частое дыхание говорит об обратном.

– Не могу уснуть, – жалуется она, замечая меня на пороге комнаты. – Ты куда-то уходила?

– Да. То есть нет. Неважно. Я рядом. Хочешь, почитаю тебе книжку?

Ложусь рядом с ней, ныряя под тонкий плед и прижимая к себе дочурку. От нее пахнет счастьем, умиротворением, любовью. Искренней. Настоящей. Без фальши.

Не такой, как от ее отца.