(не)твоя дочь

– Папа уже читал. Не помогло. Он ушел, да?

– Да.

– А завтра он придет? – режет по живому наивный вопрос дочери.

Вот и ответ, ради кого я все это терплю.

– Наверное, – выдавливаю против воли.

Не представляю, как теперь буду смотреть ему в глаза. Как смогу общаться, помня о нашем поцелуе? И как отнесется к произошедшему сам Воронцов? Он ведь по-прежнему женат, и где-то в другом городе, уверенная в своем муже, его ждет и любит другая женщина.

На мгновение чувствую себя запятнанной. Словно это не он, а я виновата в произошедшем. Хотя отчасти так и есть. Ведь не оттолкнула. Позволила!

– Он обещал научить меня играть во взрослую ходилку. Мо-но-полия называется, – выговаривает она важно по слогам. – Там нужно уметь считать. Но я же умею. До ста!

– Ты у меня умница. – Целую в макушку Алису, пока горло стягивает невидимая колючая проволока, напоминая о действительности. О том, что Воронцов теперь прочно закрепился в нашей жизни и от его присутствия уже никуда не скрыться. – Поэтому закрывай глазки и попытайся уснуть. Ты же помнишь: чем быстрее заснешь, тем быстрее наступит завтра!

– Помню, – соглашается она.

Поворачивается на бочок и замолкает. Правда, не успеваю я обрадоваться, что сегодняшний день закончился, как слышу тихий стук во входную дверь. В первый момент мне даже кажется, что это галлюцинация, игра воображения, но уже через минуту и Алиса удивленно поворачивает голову.

– Кто-то стучится?

– Кажется, да, – нехотя соглашаюсь.

– Папа вернулся?

– Не знаю. Но вряд ли. Я пойду посмотрю. А ты пока пробуй заснуть.

Я встаю с кровати, думаю несколько секунд, но настойчивый звук повторяется. Не показалось.

Чужие в подъезд не зайдут – значит, это кто-то из местных. Может, что-то случилось?

Я случайно забыла закрыть кран в ванной? Где-то прорвало трубу?

Кто еще придет посреди ночи?!

Я дохожу до двери, заглядываю в глазок и вижу на лестничной площадке Нику!

Твою налево!

У нее горит?

Встреча с Воронцовым задела за живое?

Пришла читать нотации по этому поводу?

Меньше всего мне сейчас хочется слушать претензии от кого бы то ни было. А от подруги и подавно. Но, зная, что я не сплю, Ника вряд ли уйдет.

Открываю замок и встаю на пороге, сложив руки на груди, всем своим видом показывая, что она не вовремя. Но Ника, словно не замечая моего недовольства, отталкивает меня с дороги и нагло заходит внутрь, закрывая за собой дверь. Разворачивается в анфас и буквально шипит от ярости, брызжа ядом:

– Ты совсем с ума сошла? Скажи, что это неправда! Что это лажа, чтобы развести Воронцова на бабки! И ты все придумала!

Минута моего молчания оборачивается вечностью.

Меня не торкают ее слова. И не пробирают. Меня сейчас вообще мало волнует, что она обо всем этом думает и как относится. Это раньше я тряслась над нашей женской дружбой, смотрела на Нику как на какое-то сверхразумное существо и свято старалась следовать ее заветам. Даже когда была не согласна, когда все вокруг противоречило ее мнению, я все равно искала ей оправдание.

И только в истории с Воронцовым посмела не согласиться. Не приняла ее точку зрения и не бросила его по первому же сигналу Вероники.

– Ты время видела? – реагирую спокойно. Даже меланхолично. – У меня ребенок болеет.

– Это которая от Вороненка? – выплевывает так, что мне впервые в жизни искренно хочется расцарапать ей морду.

Ей! Одной из моих лучших подруг, идеалу, которому я стремилась подражать.

Я не знаю, что произошло. Повлияло ли то, что мы давно не виделись и отдалились друг от друга, или же меня задевают ее слова о моей малышке, словно о чем-то постыдном, но я не выдерживаю:

– Алиса – моя дочь! И тебя не касается, от кого я ее родила. От Вороненка или от прохожего пацаненка. Это мой ребенок, моя жизнь и мой выбор! А кого что-то не устраивает – пусть не лезет! – даю жирный и толстый намек.

– Я ничего не имею против ребенка, – тут же меняет пластинку подруга, будто извиняясь за резкость. – Но Воронцов?! Как ты его снова пустила в свою жизнь? Да таких, как он, нужно держать от себя на пушечном выстреле! Это не люди, это мрази! Ты знаешь, сколько стоит его тачка? Это ведь с ним я тебя тогда видела, так? А что есть у тебя? Что он при этом дал дочери? Он хотя бы алименты платит? Я уже молчу про сумму! При его доходах у тебя с дочерью должна быть как минимум квартира в новостройке, а не обшарпанная съемная берложка, небось еще и за свои деньги! – продолжает она гнуть свою линию.

– Ника, уйди, пожалуйста, – прошу ее из последних сил. – Просто уйди!

Ее слова ничего не изменят. Всколыхнут кучу неприятных воспоминаний, которые я давно похоронила, выльют в душу ведро грязи и взвинтят нервы.

Я не готова еще и к такой встряске. Я сейчас хочу лишь одного: чтобы этот проклятый день закончился! Все!

– И после всего этого ты еще общаешься с ним? Позволяешь видеть ребенка? Разговариваешь как с нормальным человеком?! Янка, ты не просто дура, ты мегадурочка!

– Все сказала? – закипаю уже всерьез.

Распахиваю входную дверь и ясно даю понять, что больше терпеть ее не намерена.