Не убоюсь зла

Читаю рукописные листы. Это своего рода краткий обзор развития советской парапсихологии, и в нем, в частности, есть следующая фра-за: "Из разговора с коллегами мне известно, что в Зеленограде ("Опять, думаю, чертов Зеленоград! Петухов уже однажды пытался привлечь внимание Тота к этому закрытому городу!") в институте номер такой-то по заказу Министерства обороны и Академии педа-гогических наук проводятся опыты по передаче мысленных сигналов на космические станции". Вот он, петуховский секрет! Причем экс-пертная комиссия самого солидного советского физического института не говорит, соответствует ли эта информация действительности, но лишь подтверждает, что по инструкции такие сведения являются сек-ретными.

А почему Петухов вообще понес Бобу эти листки? Ведь я был на всех их предыдущих встречах, и речь там шла только о публикации статьи с результатами опытов. И об интервью Тота с ним на ту же тему. Правда, во время последней встречи на квартире Слепаков Петухов попробовал заинтересовать Боба Зеленоградом, но мы его сразу же остановили. И почему во время допросов их обоих речь идет о тайнах, содержащихся в этой статье, -ведь в руках КГБ результаты экспертизы, показавшей, что статья не секретная? Все эти вопросы необходимо выяснить с самим Петуховым, и я пишу ходатайство об очной ставке с ним.

В деле есть и другие доказательства моего "преступного" сотрудниче-ства с Тотом: захаровские документы. Теперь передо мной все, что он "нашел": это не только перечень мест работы отказников, не только те-летайпная лента со статьей Боба о моем аресте и припиской редактору, но и множество других материалов, так или иначе связанных с отказни-ками, вплоть до нескольких страничек, аккуратно вырванных из запис-ной книжки Тота -- заметок, которые он делал в ходе интервью по по-воду дискриминации евреев Академией наук при защите ими доктор-ских диссертаций. В раскрытии этой государственной тайны я тоже был замешан: как всегда, помогал Бобу в качестве переводчика. Похоже, труженик метлы проверил все бюро Тота, прежде чем выйти туда, где ему и положено было находиться: во двор, к мусорному ящику... На каждой бумажке, сданной Захаровым в приемную КГБ, стояла их пе-чать и дата: пятнадцатое марта семьдесят седьмого года.

Так как я в свое время имел глупость обратить внимание следствия на допущенную ими неувязку: кагебешный дворник обнаружил статью о моем аресте за день до того, как меня забрали, органы заготовили своеразъяснение. В материалах дела -- обмен письмами между следственным отделом КГБ и их приемной. На запрос отдела последовал ответ: секретарша, проставляя дату, попросту ошиблась -- Захаров был у них |не пятнадцатого марта, а пятнадцатого апреля.

Новая накладка! Как же тогда быть с имевшимися в деле показания-|ми "дворника" о том, что просматривая найденные материалы и наткнувшись на наши имена, он вспомнил о появившейся за несколько дней до того статье в "Известиях", где говорилось о нас? Ведь этот номергазеты вышел четвертого марта! Если дело происходило четырнадцатого марта, то прошло и впрямь несколько дней, а если четырнадцатого апреля, то подтасовка в захаровском свидетельстве становится очевидной!

Я конечно, осознавал, что все эти выкладки не помогут мне защи-тить себя, но действовал в рамках поставленной перед собой цели: изу-чать их методы, а затем, когда появится возможность, -- разоблачить. И вот, анализируя фокусы КГБ с изменением показаний Липавского, с Петуховым и Захаровым, я думал: почему же у них так много оплошно-стей, почему они так халтурно сшили дело? Недостаток профессиона-лизма? Или просто слишком спешили?

Мысль о том, что охранка почему-то очень торопилась с моим аре-стом, уже не раз приходила мне в голову. Что же получается? Их агент Липавский работал среди нас несколько лет и вот, наконец, вышел на идеальную позицию: мы с ним поселились в одной комнате. Какие пре-красные возможности открываются перед ним для сбора оперативной информации, для организации грандиозных провокаций! Ведь все мои контакты с иностранцами теперь контролировать еще легче; остается только наблюдать, выждать подходящий момент и всунуть в очередной пакет, который я собираюсь передать какому-нибудь дипломату, дейст-вительно секретную информацию. КГБ возьмет нас обоих с поличным, а Липавскому не придется даже саморазоблачаться! И вот именно тогда, когда многолетние усилия КГБ внедрить провокатора в самый центр на-шего движения увенчались успехом и осталось только собирать плоды, он, не проведя со мной и трех дней, исчезает, а вскоре в "Известиях" по-является его письмо. А дело-то не подготовлено! И теперь после моего ареста органам приходится срочно конструировать его, вводя в игру Петухова, Захарова, тасуя Бейлину с Ворониной, задерживая Тота и ре-дактируя его показания, перелицовывая несколько раз свидетельства Липавского...