Не убоюсь зла

Из рассказов моего сокамерника о своей работе меня особенно заин-тересовали те, которые описывали атмосферу рабского трепета перед начальством, царившую на самых верхах советской чиновничьей пира-миды. Должен, к примеру, его грозный шеф, привыкший разносить ди-ректоров крупнейших заводов как нашкодивших мальчишек, погово-рить с председателем Совета Министров Косыгиным -- и не о чем-ни-будь неприятном, не дай Бог, просто отчитаться по какой-то работе. Ко-лосарь заранее готовит все необходимое: деловые бумаги, напитки, ле-карства. В назначенное время помощник министра набирает номер.

-- Косыгин на проводе.

Министр берет трубку, встает по стойке "смирно" и докладывает. Ес-ли разговор завершается благополучно, то он отделывается легким сер-дцебиением, принимает валидол и четверть часа отдыхает, лежа на ди-ване. Если же товарищ Косыгин чем-то недоволен, то министра срочно приходится увозить домой с сердечным приступом. Случалось вызывать и скорую. В конце концов дело кончилось-таки инфарктом.

Колосарь вспоминал о своем шефе с юмором, но не без теплоты: по-мощник министра -- почти член его семьи. Леонид Иосифович, напри-мер, не только бумаги для босса готовил, но и семейные дела устраивал, в частности, снимал ресторан для свадьбы дочери министра, получал для него в спецраспределителе дефицитные товары.

Я, конечно, и раньше знал о существовании распределителей. Од-нако только из рассказов моего соседа понял, насколько разветвлена и детально продумана иерархическая система содержания власть иму-щих. Министр, являющийся членом Политбюро, министр -- член ЦК, замминистра, начальник главка -- у каждого из них разный тип рас-пределителя. Чем выше поднялся ты по служебной лестнице, тем бли-же подошел к коммунизму: выбор товаров стал больше, а цены на них -- дешевле. И все другие льготы расписаны строго по рангу: ми-нистр, скажем, имеет особый абонемент, по которому всегда может получить два билета на любой спектакль в любой театр; замминистра -- то же самое, но, если не ошибаюсь, только раз в неделю; начальник главка -- два раза в месяц -- и так далее по убывающей. Причем люди эти в театры, как правило, не ходят, но льготы свои весьма ценят. Если даже тебя понижают в должности, но в рамках тех же льгот -- это еще полбеды, но опуститься до распределителя более низкого ранга -- это уже настоящая трагедия: подняться до прежнего уровня будет очень трудно.

Колосарь рассказал мне, как однажды спросил своего шефа, заму-ченного разнообразными недугами: .

-- Почему бы вам в вашем возрасте не выйти на пенсию?

Министр совершенно серьезно ответил ему:

-- Если я скончаюсь на своем посту, то поминки будут в Централь-ном Доме Советской Армии, некролог -- в "Известиях" за подписями всего Политбюро, а похоронят меня на Новодевичьем кладбище. Если же я умру пенсионером, то поминки будут в ресторане, некролог -- в от-раслевой газете и подпишет его новый министр, а похоронят на Вагань-ковском.

Ну, а что думали о капитализме эти небожители, так охотно приоб-ретавшие западные товары и так безуспешно пытавшиеся поднять со-ветскую экономику до уровня мировых стандартов? Колосарь вспоми-нал, как несколько раз в обстановке, исключающей всякую возмож-ность лицемерия, шеф говорил ему:

-- Да, тяжело, конечно, с нашим народом работать, но все-таки как хорошо, что мы живем не при капитализме и никто никого не эксплуа-тирует!

Что это -- неосознанный страх перед свободным миром, где ему непросто было бы сохранить свои льготы, или искренняя преданность "идеалам коммунизма"? Мой сосед, относившийся к частной инициати-ве с большим уважением и, судя по всему, из-за этого и оказавшийся в тюрьме, разделял, как ни странно, мнение министра:

-- Ну разве это плохо, когда все в одних руках и можно распределять по справедливости? Нехорошо, если руки нечисты, но если подобрать действительно честных, идейных руководителей, то нет сомнения, что при социализме жить будет намного лучше, чем при капитализме!

Я поинтересовался, как министр-украинец относился к националь-ному вопросу. Тот, оказывается, не любил разговоров на эту тему. Но как-то раз в поезде он признался своему помощнику: "Если бы Украина была независимой, но социалистической, то я бы, пожалуй, поехал туда работать... министром автомобильной промышленности".

-- Скажите, -- спросил я сокамерника, -- существует ли дискрими-нация евреев при приеме на работу на ответственные посты в министер-стве?

Этот вопрос был риторическим не только для меня, но и для Колосаря.

-- У нас говорят в таких случаях: не прошел по зрению -- минус семь или минус пять. Седьмая графа в анкете -- партийность, пятая -- национальность. Минус семь -- беспартийный, минус пять -- еврей. Но среди министров и даже членов Политбюро немало таких, кто женат на еврейках, даже сам Брежнев.