Не учите меня жить !

Разумеется, его самого и след простыл.

Я бродила из кухни в гостиную, из гостиной в кухню, не в состоянии полностью оценить размеры нанесенного ущерба. Все, что можно было разбить, он разбил. Или попытался разбить, если оно не поддавалось. В кухне на полу валялся желтый пластмассовый таз, из которого он явно хотел вышибить дух, судя по количеству вмятин. В гостиной была целая полка омерзительных фарфоровых статуэток - мальчиков, собачек, колокольчиков (мамина страсть): он смел их одним взмахом руки. У меня вдруг тоскливо защемило сердце из-за мамы. Он знал, что значила для нее эта дребедень.

Я даже не заплакала. Просто принялась за уборку.

Пока я ползала на коленках, собирая с ковра обломки разбитого фарфорового мальчика, зазвонил телефон. Звонили из полиции; как выяснилось, папу арестовали. Меня по-дружески пригласили зайти в участок и забрать его, предварительно заплатив штраф.

Денег у меня не было, сил тоже.

Я решила поплакать, а потом - позвонить Дэниэлу.

Каким-то чудом он оказался дома - не знаю, что бы я стала делать, не возьми он трубку.

Я так плакала, что он просто не мог понять, что я говорю.

- Папа, папа, - рыдала я.

- Кто умер?

- Никто не умер.

- Люси, умер или нет, но я никак не могу понять - кто. Говори яснее.

- Ради всего святого, приезжай скорее. Приедешь?

- Уже выезжаю, - заверил он.

- Захвати побольше денег, - добавила я.

- Извини, Люси, - начал он, не успела я открыть дверь. - Я уже догадался. Значит, папа?

Он потянулся ко мне, чтобы обнять, но я ловко увильнула. Ко всей моей сложной гамме чувств мне сейчас не хватало только полового влечения.

- Да, - заливаясь слезами, ответила я, - но он не...

- Умер, - закончил он. - Да, и это я тоже понял. Прости, по телефону было не очень хорошо слышно... Господи, тут что, землетрясение было?

- Нет, это...

- Тебя ограбили! Ничего не трогай руками.

- Нет, нас не ограбили, - зарыдала я. - Все это учинил мой пьяный кретин-папочка.

- Люси, я тебе не верю.

Вид у него был по-настоящему напуганный, отчего мне стало еще горше.

- Но почему? - взъерошив себе волосы, спросил Дэниэл.

- Не знаю. Но чем дальше, тем хуже. Его арестовали.

- С каких это пор людей арестовывают за битье посуды в своем собственном доме? Боже мой, куда только катится наша страна? Скоро докатимся до того, что нельзя будет сжечь яичницу на сковородке или съесть мороженое прямо из коробки, и...

- Заткнись, либерал сердобольный. Небось "Гардиан" начитался, несмотря на свое настроение, рассмеялась я. - Его арестовали не за то, что он крушил собственную утварь. Я вообще не знаю, за что, и думать боюсь.

- Так за него надо заплатить штраф?

- Надо.

- Ладно, Люси, карета ждет. Поехали его спасать!

Папе предъявили миллион обвинений: пьянство, неповиновение представителям власти, возбуждение беспорядков в общественном месте, нанесение ущерба собственности, попытка нанесения телесных повреждений, непристойное поведение и тому подобное. Это было ужасно. Мне бы и в страшном сне не привиделось, что настанет день, когда придется выкупать родного отца из-под ареста.

Когда папу привели из камеры, он был кроток, как овечка. Весь пар он уже выпустил. Мы с Дэниэл ом отвезли его домой и уложили спать.

Потом я поила Дэниэла чаем.

- Ну, Люси, и что мы будем с этим делать? - спросил он.

- Кто это "мы"? - ощетинилась я.

- Ты и я.

- А ты тут при чем?

- Люси, ты могла бы раз - один только раз! - попробовать не ругаться со мной? Я ведь только пытаюсь помочь.

- Не нужно мне твоей помощи.

- Нужно, - возразил он. - Не было бы нужно, ты мне не позвонила бы. И ничего стыдного в этом нет, - добавил он. - Люси, ну с чего ты все время заводишься?

- Заведешься тут, если у тебя отец алкоголик, - всхлипнула я, и по моим щекам ручьями потекли слезы. - Ну, может, он и не алкоголик...

- Алкоголик, - помрачнел Дэниэл. - Это факт.

- Черт с тобой, называй его как хочешь, - заплакала я. - Мне плевать, алкоголик он или нет. Важно одно: он пьяница, и он ломает мне жизнь.

Я наревелась всласть: со слезами выливалось бремя долгих месяцев тревоги и напряжения.

- Ты знал? Ну, ты знал, что мой папа...

- Гм... да.

- Но откуда?

- От Криса.

- Почему же мне никто не сказал?

- Тебе говорили.

- Ладно, а почему никто мне не помог?

- Пытались. Ты сама не давала.

- Что же мне теперь делать?

- Как насчет того, чтобы уехать отсюда и поручить заботу о нем кому-нибудь другому?

- Ой нет, - испугалась я.

- Хорошо, не хочешь уезжать - не уезжай, но есть много людей, которые могут помочь тебе. Кроме твоих братьев, есть помощники по хозяйству, сиделки, социальные работники и другие. Никто не помешает тебе заботиться о папе, но ты не должна будешь делать это одна.

- Дай подумать...

В полночь, когда мы с Дэниэлом все еще понуро сидели за столом в разгромленной кухне, зазвонил телефон.

- Это еще кто? - опасливо спросила я. - Алло!

- Могу я поговорить с Люси Салливан? - раздался в трубке знакомый голос.

- Гас? - ахнула я, сама не своя от радости.

- Он самый, - завопил он радостно.

- Привет! - Мне хотелось танцевать. - Откуда у тебя мой телефон?