Не унывай!

В спектакле «Вечно живые» я играла роль эвакуированной из Ленинграда Анны Михайловны Ковалевой. Там есть такая сцена: Анна Михайловна вбегает в дом, неожиданно узнав, что ее сын Володя приехал с фронта и сейчас находится здесь. У меня долго не получалась сцена встречи с сыном. Я мучилась, искала причину, думала. И вот однажды за кулисами, перед выходом на сцену, вдруг представила себе, как бегу в больших тяжелых валенках по снегу и никак не могу добежать, а мой сын (почему-то мне представился мой собственный сын Ваня) стоит один – маленький – на снегу, плачет и ждет меня (откуда возник этот образ – не знаю, я даже хотела избавиться от него). Но, стоя за кулисами, мысленно я пробежала этот страшный путь, и когда выскочила на сцену и увидела вдруг актера, играющего моего сына, то (как это бывает во сне) сразу сердцем поняла, что это сын мой, долгожданный, настрадавшийся, и бросилась к нему. Я «ухватила» суть сцены, и с этого момента она стала у меня получаться. Зрители мне поверили (они плакали и радовались вместе со мной), поверили потому, что я сама во все это верила.

Затем я прошу выйти Толю и спеть ту же песню. Но перед ним ставится другая задача: время иное – Отечественная война кончилась победой, и Толя должен донести до нас красоту песни, ее правдивость, героический характер. Задача сложная – исполнитель должен не просто спеть песню, но дать почувствовать слушателю свое отношение к ней.

Толя поет. Голос у него звучный. Все, что было сказано о песне раньше, он помнит, но старается выполнить и новую задачу. Получается, хотя и не сразу.

Несколько лет назад Гелена Марцельевна Великанова работала над моей песней «Моя половинка». Мы с ней тогда поспорили. Я считала, что песня требует некоторой иронии от исполнителя, – в этом случае героиня, от лица которой она поется, будет сложнее. Великанова пела абсолютно искренне, лирично и серьезно:

Я думала: ты, ты моя половинка,
А ты оказался холодный, как льдинка,
А ты оказался такой «головастый»,
Все время боюсь я, что буду несчастной.
А вот я возьму – и не буду бояться,
А буду любить, и любить, и смеяться.
А если разлюбишь, то кто ж тут в ответе?
Клянусь никогда ни о чем не жалеть я!

Мне казалось, что это шуточный текст и его надо петь как шутку, но со вторым планом, то есть давать слушателю понять, что любовь – это большое счастье и потеря ее будет очень тяжела для героини, но она не покажет этого. Великанова согласилась со мной только через год, и песня в ее исполнении сразу приобрела другое звучание – более глубокое, более мудрое.

Следующую песню предложила Люда.

– Я очень люблю вальс Матвея Блантера «В лесу прифронтовом».

Люда старательно – «вокально» – поет вальс, но содержание, смысл песни, увы, пропадает.

– Давайте разберем первый куплет.

С берез, неслышен, невесом,
Слетает желтый лист.
Старинный вальс «Осенний сон»
Играет гармонист.
Вздыхают, жалуясь, басы,
И, словно в забытьи,
Сидят и слушают бойцы,
Товарищи мои.

– Люда, расскажите, пожалуйста, о чем вы будете петь, разберите каждую строчку.

– Первые две строчки – просто описание.

– Ну, хорошо, а что вы видите, о чем хотите нам рассказать?

Лена не выдерживает, вступает в разговор:

– А по-моему, нужно передать картину осени: вечер, осень. Идет война, кругом горят города, деревни, умирают люди. А в природе та же красота: медленно кружась, падают желтые листья. И, наверное, поэтому красота осенней природы принимается с особой грустью и остротой.

Все студенты по очереди пробуют петь первый куплет песни. У Антона он звучит даже как-то трагично.

Разбираем следующий куплет. Затем я предлагаю спеть его:

– Юра, начинайте вы.

Под этот вальс весенним днем
Ходили мы на круг,
Под этот вальс в краю родном
Любили мы подруг;
Под этот вальс ловили мы
Очей любимых свет,
Под этот вальс грустили мы,
Когда подруги нет.

– Я думаю, что эти слова – воспоминание о мирном времени. Каждому дорого вспомнить счастливую юность и любовь, и тогда по-особому четок будет переход к припеву:

И вот он снова прозвучал
В лесу прифронтовом…

По-моему, очень важно именно это слово: «прифронтовой». Даже страшно подумать – такой прозрачный, лирический вальс, а кругом смерть. И мы понимаем, что дорога ко всему прекрасному, к тому, что еще может быть, «лежит через войну», а вернее, через победу.