Не верь лучшей подруге!

Не слушая слабых возражений Оксаны, Корнеев резко стартовал с места, и очень скоро они уже ели раковый суп в горшочках в дорогом заведении, с большой претензией названном «Нирваной». В настоящую нирвану Оксана не впадала, но постепенно успокаивалась и светлела лицом. Иван болтал о каких-то пустяках, убаюкивая и отвлекая ее от неотвязных мыслей необязательными словами, забавными историями, о которых можно забыть, выйдя из ресторана. В какой-то момент Оксана даже поймала себя на мысли о том, что, может быть, она зря отказала Корнееву. С ним у нее не было бы таких проблем. Да и вообще никаких не было бы… Она теперь отчетливо видит, что он любит ее и не хочет выпускать не только из-за столика этого ресторана, но и вообще из своей жизни.

Оксана откинулась в мягком кресле и долгим взглядом смерила Ивана. Он замолчал и напрягся, будто догадался, какая в ней шла душевная борьба. В этот момент по законам жанра должна была бы лопнуть на Оксаниной шее нитка пылаевского ожерелья, и разлетевшиеся в стороны розоватые жемчужины с нежным хрустом должны были погибнуть под ногами танцующих пар, но ничего такого не произошло. Обычно прохладный жемчуг будто слегка ожег Оксане кожу. Она закусила губу и отвела глаза от Ивана.

– Любишь его? – с невеселой улыбкой спросил Корнеев, хотя и так все было ясно.

– Люблю, Ваня, – ответила она.

– Тогда придется терпеть.

– Придется.

– Но если вдруг станет совсем… невмоготу, ты знай, что…

– Я знаю, – прервала его она. – Ты прости меня, Иван. Мне не следовало идти с тобой в ресторан… и вообще… Это я от отчаяния, понимаешь?!

Он обреченно кивнул.

А возле дома он вдруг поцеловал ее в губы. Оксана понимала, что именно для этого он и наклоняется, но не отстранилась, желая еще раз удостовериться, что его поцелуи теперь ничего для нее не значат. Она удостоверилась, а после этого встретилась взглядом с Алексеем…

С помощью SMS, посланного на мобильный телефон Оксаны Юрьевны Деминой, товаровед Алексей Дмитриевич Пылаев просил уволить его из комиссионного магазина «Новый взгляд». Магазин много потерял с уходом Пылаева, но по сравнению с потерей личного свойства отсутствие Алексея на рабочем месте Оксана уже не восприняла как трагедию. «Новый взгляд» был уже довольно известной в городе фирмой, и другого товароведа оказалось не так уж трудно найти. Ею стала маленькая хрупкая женщина лет пятидесяти, которая разбиралась в деле не хуже Пылаева. Конечно, она не задерживалась на работе, как Алексей, допоздна, но, как и он, освободила Оксану от многих дел.

Домой хозяйка комиссионки опять перестала спешить, что пошло только на пользу магазину. Оксана выкупила у муниципалитета соседнее помещение грязной кафешки, где ошивались сомнительного вида личности, отремонтировала его и собиралась использовать для торговли светильниками, гобеленами, циновками и паласами, от которых тоже довольно часто избавлялись состоятельные люди. Она уже кое-что выкупила у той же госпожи Раковой и собиралась поехать еще по одному адресу, который дала ей Анна Николаевна, когда вдруг случайно столкнулась на улице с подругой по медучилищу Людой Водовозовой. С тех пор как они виделись последний раз, Люда очень похорошела. Совершенно непривлекательная в юности, сейчас она выглядела очень приятной дамой, в общем-то, по-прежнему некрасивой, но какой-то лучистой и обаятельной. Она была счастлива своей семьей, детьми, и это личное счастье облагородило ее облик.

Поскольку личной жизнью Оксана похвалиться не могла, она принялась хвастаться магазином. Они встретились с подругой недалеко от него, и Оксана не могла не затащить в него Люду.

– Ну, ты, Оксанка, даешь! Класс! – восхитилась Люда. – Я даже не представляла себе, что бывают такие комиссионки! Если бы я ненароком завернула в твой магазин, ни за что не догадалась бы, что на его прилавках не новые вещи! И такие цены! А ты случаем не в убыток себе торгуешь?!

– Нет, конечно! Всякая торговля закончилась бы, если бы в убыток.

– И что? У тебя свой дом? Машина?

– Ничего у меня такого нет, Люда… Живу все там же. Езжу на метро. Все свои прибыли я вкладываю в магазин.

– Но так же нельзя! Много работать надо, чтобы хорошо жить, а жить ради работы – это, мне кажется, противоестественно для женской натуры.

– Если бы у меня была семья, Люда, то… А так… мне просто не для кого стараться…

– Глупости какие! Если не вылезать из магазина, то никогда ничего и не будет!

Оксана тяжело вздохнула и тихо ответила:

– Мне и не надо ничего… Хватит уже…

– Все ясно. Несчастная любовь, – констатировала Люда.

Оксана уже давно держала себя в таких ежовых рукавицах, что почти и не вспоминала Алексея, но при этих словах светящейся благополучием Водовозовой ее вдруг пронзила такая боль, будто она рассталась с Пылаевым не три месяца назад, а только вчера. Она уронила голову на собственный стол, за которым они с подругой пили кофе, и горько разрыдалась.