«Не верь разлукам, старина…»

А в тени снег лежит, как гора,
Будто снег тот к весне не причастен.
Ходит дворник и мерзлый февраль
Колет ломом на мелкие части.
Во дворах-то не видно земли,
Лужи — мерешейком,
И плывут в тех морях корабли
С парусами в косую линейку.

Здравствуй, здравствуй,

мой сретенский двор
Вспоминаю сквозь памяти дюны:
Вот стоит, подпирая забор,
На войну опоздавшая юность.
Вот тельняшка — от стирки бела,
Вот сапог — он гармонью, надраен.
Вот такая в те годы была
Униформа московских окраин.

Много знали мы, дети войны,

Дружно били врагов-спекулянтов
И неслись по дворам проходным
По короткому крику «атанда!».
Кто мы были? Шпана не шпана,
Безотцовщина с улиц горбатых,
Где, как рыбы, всплывали со дна
Серебристые аэростаты.

Видел я суету и простор,

Речь чужих побережий я слышал.
Я вплываю в свой сретенский двор,
Словно в порт, из которого вышел.
Но пусты мои трюмы, в пыли…
Лишь надежды — и тех на копейку…
Ах, вернуть бы мне те корабли
С парусами в косую линейку!

1970

Речной трамвай

По самой длинной улице Москвы,
По самой тихой улице Москвы,
Где нет листвы, но много синевы,
Там наш трамвай скользит вдоль мостовых.

Ах наш трамвай без рельсов и звонков —

Здесь не нужны ни песни, ни слова.
И мне с тобой так просто и легко,
Как будто здесь уже и не Москва.

А в летних парках развеселья дым,

Легка любовь и ненадежна грусть,
И мы на это с палубы глядим,
Той пьесы скуку зная наизусть.

Но наш вояж на счастье обречен,

И не вспугнуть бы это невзначай.
И лишь к плечу касается плечо,
Когда волна волнует наш трамвай.

От столкновений на бортах клеймо.

О, наши судьбы — словно корабли:
Немного краски, временный ремонт —
И вот опять мы в плаванье ушли.

Конечный пункт. Асфальтовый причал.

Мы входим в жизнь, покинув тихий рай.
Ах, если б нас до старости качал
Наш замечательный речной трамвай!

1976, Фанские горы, поляна Тэпэ

Александра [35]