Не властью единой

Вот Клещу-то Тороп это дело и поручил! Как самому верному своему человеку, который и так с «ватажниками» дело имел.

– Так ватажники-то, выходит, и есть «разбойные людишки»?

Маланья лишь плечом повела:

– Может, и так, а может, и нет. Я же говорю, что знаю. Ну вот, пришли… Вон к заимке тропка…

– А стража?

– Да никого там нет. Дядько Клещ еще третьего дня снял всю сторо́жу. Сам стражу держит… А еще – двух коней привел. И я видела, как у колодца о чем-то говорил с Федором, лодочником. Сговаривался, наверное…

– Ну и глазастая ж ты!

– Я еще и умная, – скромно потупилась дева. – Вижу же все. Уж так не хочется дядюшке Клещу Лейлу ватажникам отдавать… уж так не хочется, что прямо ох! Сюда теперь, налево… Ну, пришли.

– Здесь и останетесь!

В зарослях вдруг возник здоровенный лешак! Как полагается, в «камуфляжной» рубахе и портах, в крашенной луком и крапивой шапке с нашитыми бурыми ленточками… Не возник даже – выскочил, махнул дубиною… Был бы сотник менее ловок, тут бы ему и конец! Да и Маланья б под горячую руку попала… но тоже ловка оказалась – вмиг в малинник нырнула – ласточкой!

Лешак снова замахнулся дубиной… больше напоминавшей оглоблю, да к тому же усиленной набитыми гвоздями да шкворнями…

На этот раз Миша даже бровью не повел: его стрелки – Велька, Ермил, Вячко – уже успели рассредоточиться и теперь выцеливали оглоеда, готовые тут же пронзить его арбалетными стрелами по первому же слову сотника.

Впрочем, Михайла с этим не торопился. Наоборот, даже меч из ножен не вытащил. Заложил за спину руки да процедил, словно фельдфебель на плацу:

– А ну-ка, отставить, хорунжий Клещ!

Именно так когда-то и муштровал лешаков боярин Сан Саныч Журавль!

Услышав знакомую команду, Клещ опустил дубину и невольно вытянулся.

– Вот так-то лучше, – вскользь заметил сотник. – Я не драться с тобой пришел, а поговорить.

– А кто сказал, что я с тобой разговаривать буду? – лешак снова заерепенился, видать, справился с удивлением и теперь лихорадочно пытался сообразить – кто перед ним?

– Будешь, – убежденно отозвался Михайла. – Если деву свою спасти хочешь. Иль все же лучше ее лиходеям отдать?

Сверкнув темными глубоко посаженными глазами, Клещ хмуро тряхнул головой:

– Ты все же кто таков?

– Тот, кто имеет право приказывать.

– Я понял уже!

– Так что? Говорим? Имей в виду, времени у нас с тобой мало.

Подумав, лешак все же махнул рукой и, искоса глянув на изготовившихся стрелков, просипел:

– Ладно, идем… Раз уж так поговорить хочешь.

Уломать лешака оказалось не таким уж и сложным делом. Тем более, памятуя слова Кота о том, что Клещ – парень «упертый и верный», Миша сразу предупредил, что под Торопа копать не собирается.

– У меня с отморозками старые счеты, – не стал скрывать сотник. – Ну, с этими вашими, разбойниками-ватажниками. У вас ведь тоже с ним не все ровно-гладко, а?

– Да лучше б этих гадов вообще не было!

– Старое капище, на границе с землями ратнинцев – их рук дело? – сотник пристально посмотрел на Клеща.

– Понимаю, о чем пытаешь… Их! – лешак не отвел глаза. – Но это до нас еще. До того, как мы их наняли. Их старшой хвастал, когда нанимался, да… Нашел чем! Ну так ведь нелюди, что с них взять? С низовского волока ватажка… Одно слово – с волочи. Но воевать умеют. За то и держим. Как псин одичавших – на привязи. Хотя я бы не держал. Да не моя воля.

– Я понял тебя, хорунжий. Ты ведь деву-то не собираешься им отдавать? Тогда давай думать вместе – как все это обставить, чтоб староста тебе ничего не смог предъявить. Обставим, обставим, не сомневайся, господин Клещ! Эх, что ж ты Юрия-то…

– Мы к тому делу ни при чем!

– А кто при чем?

– Сыщем. Не сомневайся.

– Я и не сомневаюсь, – сотник спрятал улыбку – этого упертого лешака все-таки удалось разговорить. А ведь ерепенился поначалу, дубиной махал! – Так что, господин хорунжий? – Михайла склонил голову набок. – Девчонку-то выручать будем? Я так полагаю, ты ее хочешь к реке отвезти, а там… какой-нибудь знакомый лодочник.

Клещ ничего не ответил, лишь сверкнул глазами и сердито засопел, искоса посматривая на выбравшуюся из малинника Маланью.

– Все ты правильно придумал, – между тем продолжал Миша. – Одного только не учел – лиходеев-ватажников. А ну как к старосте кто из них придет? Думаешь, только через одного тебя связь? Да и девчонка… Если сбегла – кто виноват? Ты, хорунжий.

– Хм… – лешак мотнул головой, косматая борода его дернулась. – А с чего б тебе мне помогать? Я и знать-то тебя не знаю… Правда, догадываюсь.

Да уж, Клещ был из тех, кто не боялся резать правду-матку в глаза!

– А я не тебе помогаю – себе, – зло усмехнулся сотник. – Сказал же, счеты у меня с ними. Да и за дев, зверски убитых, кто-то же должен отомстить.

– Так ты что, собрался…

– Верно мыслишь, хорунжий! Некому будет старосте жаловаться. Много их там?

– Десяток, включая главного – Мокрошу.

– Всего-то десяток!

– Но бьются они, как звери!

– Поглядим… Стражу выставляют? Где, в каких местах?

Лешак неожиданно расхохотался:

– Да кого им там бояться-то? Наоборот, все их боятся. Но схрон хорошо устроен, не знаешь – не найдешь.

– И как отыскать?

– Сам покажу.