Не выпускайте чудовищ из шкафа

– Кто может знать, что было в тех бумагах? Ты их читала?

Она задумалась. Стало быть, читала.

– Списки. Имена. Что за люди – не знаю. Старые. Напротив – цифры. – Какие-то расчетные ведомости? – Таких много. Письма еще. Чьи и кому, не всегда понять можно. Но тоже ничего важного. О покупке коз. Или вот кур. О том, что дочь собирается замуж выдавать. – Вряд ли это можно счесть особо важной информацией. – Там был блокнот. С пометками. Я… могу нарисовать. – Она с сомнением посмотрела на свои руки. – Давно не брала в руки кисть, но там, где я росла, девочек учили запоминать красоту линий. Красоты в них не было…

– Буду очень благодарна.

И я все-таки оделась. Одежда, к слову, выстиранная и вычищенная, лежала тут же. И за это тоже спасибо.

Псица прижалась к ноге.

– Идем, – сказала ей, – и так времени потеряли уйму.

Рассвет показывал мягкое подбрюшье облаков. Белые. Стало быть, снег пойдет. И уберет остатки следов, если там еще хоть что-то осталось.

Бекшеев ждал снаружи.

Надо же, в этой мешковатой, явно чужой одежде он нисколько не утратил лоску. Все же аристо надо уродиться. И тросточка эта. Весьма гармонирует с высокими пошарпанными сапогами да рыбацкою курткой.

– Мне кажется, идея не самая лучшая. – Я подавила зевок и потянулась.

Тело звенело, но ни тяжести, ни боли.

Наоборот, меня словно сила наполняла.

– Там не факт, что машина пройдет. А пешком…

– Справлюсь, – хмуро сказал Бекшеев.

– А Тихоня где?

– В город отправил. С матушкой. Тут ей больше делать нечего, а там… Я попросил помощи. Свяжется с берегом. – Надо же. – Непривычно. Но надо отдавать отчет, что ситуация выходит из-под контроля. – Он почти не хромая прошел к машине.

А ведь Яжинского. С чего бы это старик так расщедрился? Старенький грузовичок, собранный из всего, что под руку подвернулось, был покрыт толстым слоем грязи. Ее если и смывали, то исключительно дождем.

– Не боитесь? – Открыв дверь, поправила зеркало, прикрученное толстой проволокой. – Вдруг да это он?

– И? Даже если так, то… какой ему резон нападать на матушку? Да и не одни они отправились. Яжинский. И две его женщины. – Но не Отуля. В немилость впала? – Матушка разрешила тело отдать. И я препятствий не вижу. Заключение есть…

– Что-то новое?

– Нет, – в кабину он забирался очень осторожно, – все то же. Подтвердилось.

Я свистнула и указала псице ее место. Грузовичок крытый, пусть даже в пологе дыры, но в кабине троим, чувствую, будет тесновато.

– Она жутко выглядит. – Бекшеев пристроил трость между ног. – Честно говоря, живьем и так близко их видеть не доводилось. И… я знаю, что это сложный процесс. Мне стоило вам запретить.

Ага, а я взяла и послушалась.

Даже фыркнула.

Вот как эту колымагу завести-то? Впрочем, против ожиданий, с места я все же тронулась. Да и в целом, кажется, все не так плохо, как кажется. Во всяком случае, если говорить о грузовике. Я прикинула путь. Нам надо к городу, но потом на север, к побережью. Сможем ли проехать? А вот тут так не скажешь. Дорога там была еще более старая, чем та, которая у нас собственно старой именовалась. Но она уж не один десяток лет зарастала лесом. И подозреваю, что в конце концов все же заросла.

– Деньги мальчишке дал Барский. – Бекшеев заговорил первым. – И еще ключ. Как я подозреваю.

– Но в вещах ключа не нашли?

– Именно.

Говорил он громко, перекрикивая грохот мотора и дребезжание грузовика.

А я слушала.

Логично. И складывается.

Любовь… Сомовская дочка. Говорить о ней? В другой бы ситуации промолчала, но сейчас придется. Все одно опрашивать. Вдруг да знает, где Мишка на эти камушки наткнулся. И цепочку.

– Цепочка ведь не серебряная? – перебила Бекшеева.

– Нет. Платина. И альбит. Причем не напыление, а алхимический раствор. Это когда камень фактически пропитывает металл. – Я о таком только слышала. – Такие цепочки делались для артефактов, хотя смысла в этом не сказать чтобы много. Силу вот проводят, это да. Но сам процесс очень сложный. И не всякому под силу. Напыление проще, а эффект почти такой же.

– Почти?

– Напыление со временем стирается. Царапины опять же. Все это создает помехи контура. А вот если через раствор, то тут уже что хочешь делай… только если цепочку разорвать.

Что, собственно говоря, и случилось.

– Интересно. – Я посмотрела в окно.

На дорогу в город мы выбрались. Теперь осталось повернуть, причем поворот я едва не пропустила.

Мой рассказ много времени тоже не занял.

– Сходится… если так, – сказал Бекшеев. – Допустим, Михаил наткнулся…

– На жилу? – Грузовик подпрыгнул то ли на камне, то ли на коряжине, что нырнула под колеса. Проклятье, если я его сломаю, Яжинский меня живьем сожрет. А склон поднимался. Выше и выше. И вот под колесами захрустели камни. – Как такое возможно? Ведь тут же исследовали все! Вдоль и поперек. И… даже если допустить, что кто-то один дал бы заключение, что, мол, камни все, хотя они не все… Такое же возможно?

– И даже случалось.

– Вот… Но остальные? И ведь не просто так люди, не случайные. А при чинах и… И главное, смысл? Если бы добыча продолжалась, местные точно знали бы. Сюда же долго всякие охотники шастали, все искали клады там…