Не выпускайте чудовищ из шкафа

Мрак вот каким-то непостижимым образом умудрялся выбирать правильную дорогу. И та, убитая мною собака тоже нужна была, чтобы по трясине пройти. Но тогда не вышло.

А теперь…

В полумраке глаза ее горели желтым. Смотрела она долго. А я мысленно пыталась достучаться. Объяснить. Это неправда, что звери понимают человеческую речь. Во всяком случае, не сразу.

Они просто понимают.

И псица рванулась прочь.

Скатилась, чтобы исчезнуть в стремительно сгущающихся сумерках.

– Сюда! – Я сама добралась до Бекшеева, завороженно смотревшего на безумие.

Море кипело. Взлетало атласными вороньими крылами. И падало бессильно, не способное подняться. Кидалось пеной. И ловило, ловило снежные нити.

Пило бурю.

– Не отпускай! – проорала я. – Скоро здесь ничего видно…

Очередная вспышка высветлила мир добела.

– Раз, два… – шелохнулись губы Бекшеева.

– Три, четыре… пять.

Мы успели сосчитать до десяти. И отойти от берега, потому как ну его, обвалы на Дальнем – тоже привычное дело. Вой псицы почти смешался с грохотом грома. Но направление звука я уловила.

Недалеко.

Будем надеяться, она и вправду что-то нашла.

Нашла.

Человек бы эту дыру точно не заметил.

Корни старого дуба поднимались из земли, и из сплетения их поблескивали желтые глаза зверя. Она тявкнула, поторапливая нас, таких медлительных.

– Думаете…

– Думаю. – Толкнула Бекшеева в спину. – Ты первый.

Ползти пришлось на карачках. Нет, я не видела дыру. Я, признаться, решила, что сами по себе эти корни, прочно впившиеся в землю, сросшиеся огромным комом, вполне себе укрытие. Но там, внутри, обнаружилась яма.

А рядом – старая лампа. И мешок.

– Что ж… – Я поглядела на Бекшеева. В темноте видно было плохо, но вот запах ощущался остро. Керосина. И Мишки. – Кажется, мы нашли, куда он ходил.

Глава 28. Двойка жезлов

«Плодотворно и в теплой дружеской обстановке прошел визит министра сельского хозяйства США на Кубань. С огромной радостью поселенцы продемонстрировали плоды своих трудов, чем поразили зарубежных коллег. Особенно отметили они небывалый урожай, получить который удалось благодаря внесению качественно новых удобрений, произведенных…»

«Новости сельского хозяйства»

К подобным приключениям жизнь Бекшеева точно не готовила.

Он смахнул воду с волос, но она затекла за шиворот. И кажется, побежала по хребту куда-то вниз. Было холодно. И мокро. И еще есть захотелось, за что было совсем уж стыдно.

Капало.

Гудело.

И совсем-совсем рядом громыхнуло так, что, казалось, сама земля от этого грохота вздрогнула. На Бекшеева уставились желтые глаза зверя. Его дыхание, не самое приятное, касалось уха и щеки. И близость к этому существу заставляла вспомнить, что клыки у него остры.

А разум… Даже в лаборатории не всегда удавалось сохранить его. Что уж говорить о таком вот…

Тварь ткнулась в плечо.

– Погодите, я сейчас. – В темноте вспыхнул тонкий луч света, который попал в лицо, заставив поморщиться. И в руки Бекшееву сунули фонарь. – Подержите. Светите. Сейчас лампу… наполовину полная, но и хорошо.

Бекшеев стиснул скользкую рукоять. Пальцы от холода почти перестали сгибаться. Но странно, что сам он воспринимал это как данность.

Бывает.

Зима склонилась над чем-то. Что-то скрипнуло. Треснуло.

– Проклятье. Отсырели…

– Что нужно? Огонь? – Он бы сейчас посидел у огня. Где-нибудь. – Дайте сюда.

– А вы сможете? – Сомнение было даже обидным.

– Я, конечно, не боевой маг, но на искру хватит.

Там, в Петербурге, на него тоже поглядывали свысока, особенно те, кому повезло родиться боевым магом. И второй раз – выжить.

Ну да, кто такой Бекшеев с их точки зрения? Штабная крыса, которая непонятно чем занималась, пока они на фронте кровь проливали.

И одно время это злило. До крайности.

Теперь вот он просто создал язычок огня, который переполз на размочаленный почерневший фитиль. Переполз и впитался. Показалось даже, что ничего-то не вышло. Но нет, огонек потянулся, распустил рыжие лепестки. И Зима аккуратно прикрыла его стеклянным колпаком.

Старая керосиновая лампа вполне вписывалась в ситуацию.

– Фонарь. – Она протянула руку и пояснила: – Батарейки старые. Беречь надо.

И снова как с маленьким.

Бекшеев выключил. И вернул. Фонарь исчез в кармане ее необъятной куртки.

– Ты как? – поинтересовалась Зима.

В темноте ее глаза тоже светились, только слабо.

– Пока жив.

– Это хорошо. Постарайтесь уж… сейчас вниз пойдем. Там теплее будет. Или не будет.

Она протянула лампу, и Бекшеев не удержался, прижал заледеневшие ладони к стеклянному колпаку. Потом опомнился, что эта лампа – улика, с нее бы отпечатки пальцев снять. И силовой след.

С отпечатками не выйдет. А вот след можно попытаться.