Не забудь сказать спасибо. Лоскутная проза и не только

Святой Антоний из Падуи,
          разыскиватель пропаж,
тут снегу столько нападало,
          что след потерялся наш.
Развешаны в небе простыни,
          раздвинешь – там новый ряд,
лишь пудры алмазной россыпи
          под фонарями горят.

Святой Антоний из Падуи,

          вершитель малых чудес,
найди мне обруч и палочку
          и сад, заросший как лес.
Губную гармошку папину
          с коричневым ободком,
насквозь и навек пропахшую
          мужским душистым платком.

Верни мне девчачьи россказни,

          cкамейку, где я ждала
подругу почти что взрослую,
          что так волшебно врала,
и ветер воздушно-капельный,
          и ливня краткий галоп,
и радость мою, что канула
          в седой московский сугроб.

Святой Антоний из Падуи,

          запечатлённый в веках
простой раскрашенной статуей —
          мужик с дитём на руках,
найди меня в этом городе,
          зарёванную умой,
дай молча хлебнуть из горлышка,
          домой вороти, домой.

«Интернет…»

Интернет —
это просто большой интернат:
в нём живут одинокие дети,
в нём живут одарённые дети
и совсем несмышлёные дети.
А ещё в нём живут
кровожадные,
беспощадные,
злые, опасные дети,
которым лучше бы жить
на другой планете.

 Но они живут

 вместе с нами
 в большом интернате,
 и от них, словно эхо, разносится:
– Нате! Нате!
 Подавитесь! Взорвитесь!
 Убейтесь!
 Умрите, суки! —
 и другие подобные звуки.

Мы бы вырубили им свет,

но боимся тьмы.
Мы позвали бы взрослых,
но взрослые – это мы.

«За ткацкий стан, за виноградный пресс…»

За ткацкий стан, за виноградный пресс,
За прялку, мялку и иные штуки,
По мелочи, какими камнерез
И плотник, позабывшись, ранят руки,

За молоток сапожника, за круг

Гончарный, за кадушку и опару,
За кисть, за ножницы для кройки брюк,
За скрипку, Господи! и за гитару,

За мех кузнечный, дышащий как грудь,

За почерневший тигель лаборантский —
Простишь ли, Боже, нам когда-нибудь
Щипцы, и дыбу, и сапог испанский?

«Здравствуй, дедушка Эзоп…»

Здравствуй, дедушка Эзоп!
Думаешь, забыли?
Кол осиновый в твой гроб,
Думаешь, забили?

С возвращением, старик,

Твой топчан свободен.
Ну-ка, высуни язык!
Одевайся. Годен.

Здравствуй, дедушка Эзоп,

Здравствуй, раб лукавый!
Вновь растёт твой хитрый стёб
На дрожжах державы.

Зряшный шум прошёл в лесу,

Будто ты не нужен.
Доскажи нам про лису.
Задержись на ужин.

К другу стихотворцу

Мы вместе пили, мы вместе ели,
Но согласись, мон амур,
Что два поэта в одной постели —
Всё-таки чересчур.

Ну да, случаются исключенья,

Вот хоть Верлен и Рембо,
Но их любовные приключенья
Нам повторить слабо.

А вдруг к священной жертве некстати

Потребует Аполлон —
Как мы поймём в тесноте объятий,
Кого к ней требует он?

Не лучше ль двум разойтись поэтам

По койкам – да на покой,
И по стишку сочинить об этом?
Прочти, как закончишь свой!