Не забудь сказать спасибо. Лоскутная проза и не только

А был ты не друг, и не сват, и не брат —
Ведро мне донёс от колодца.
И был ты улыбчив, кудряв и женат,
А вспомню – душа рассмеётся:

Какое нас вёдро застигло врасплох,

Какая весёлая сила!
И имя твоё означало – “как бог”,
А отчества я не спросила.

И не было к ночи незваных гостей,

И я не сказала “не надо”,
И было у нас девяносто детей —
Аж два пионерских отряда.

Был хлеб из столовой, и чай для питья,

И общие песни для пенья,
И с круглою раной гитара твоя,
Дрожащая от нетерпенья.

Не болью, не варварством, не воровством

Осталось, лишь тайным богатством,
Лишь радости с радостью кратким родством
И кровосмесительным братством!

Лишь стойкость веселья, да скудость вестей

Осталась, да песня-примета, —
Да где-то живут девяносто детей,
Что нашими были всё лето.

«Я раздеваю солдата…»

Я раздеваю солдата,
Спящего праведным сном.
Вот кобура уже снята
И гимнастёрка с ремнём.

Я раздеваю солдата —

Как же ещё поступать?
Легче ведь без автомата,
Да и без обуви спать.

Я раздеваю солдата

Прямо-таки до белья.
Знаю, скандалом чревата
Бесцеремонность моя.

Я поднимаю солдата,

Спать уношу без помех…
Боже, всего и труда-то!
Я их раздела бы всех.

«О девочке смуглой и смелой…»

О девочке смуглой и смелой,
О девочке резкой как стриж
Мне солнце по крышам гремело,
Шуршала шершавая тишь:

О пряменькой, высоконогой,

С мальчишеской стрижкой в кружок,
О девочке сильной и строгой,
Прекрасной, как точный прыжок.

Все десять литых полнолуний

Она восходила во мне —
Гимнастка, танцорка, молчунья,
И вот я твержу в полусне:

“Любовь моя! Видишь – спросонок

 Июльской зари розовей,
 Накуксенный круглый совёнок
 Расселся в кроватке твоей…”

Но нет, её лёгкая зыбка

Всё так же пуста и чиста,
Сквозит в зазеркалье улыбка
Её негритянского рта,

 И я говорю, обеднелый

 Загад зажимая в горсти:
“Как девочка, сильный и смелый,
 Как девочка, сын мой, расти!”

Кормящая

Мой возлюбленный, проснулся ты в ночи,
Ищешь грудь мою, спешишь приникнуть к ней,
Что подобна двойням серны. О, молчи!
Сколь прекрасен ты собою, царь царей!

Твой живот смуглее чаши золотой,

Естество нежнее лилий на ветру.
Освежите меня яблок кожурой,
А уж мякоть я на тёрочке натру.

Мёд и млеко у тебя под языком,

Я не чую, что сосцы мои в крови.
Подкрепите меня чаем с молоком,
Ибо я изнемогаю от любви.

«В восемьдесят четвёртом…»