Не запирайте вашу дверь

— Точно, тетя Юля, — согласилась со мной Наталья и мстительно засмеялась. — Его у Горы можно закопать и даже ограду на могиле поставить. Она там рядом с домом валяется.

— Зачем ограду? — удивленно спросила я. — Ведь тогда все узнают, что это могила.

— Подумают, что старый Гора умер, а молодой его в огороде зарыл, — продолжил мысль Натальи Владимир Яковлевич. — Хоронить-то нынче дорого! А наши Горы всегда были со странностями!

— Но за обедом-то об этом можно было не говорить?! — поморщилась Вика. — Берите картошку и салат. Сами, сами берите.

— А еще труп можно закопать у нас под домом, — добавила Наталья. — Дед, ты там целыми днями сидишь и что-то копаешь. Никто не знает, что ты там делаешь! Может быть, ты кого-то убил.

— Игоря, — подсказала я. — Что-то его давно не видно.

— Я уже не копаю, — стал оправдываться Владимир Яковлевич. — Там балка подгнила, я ее зачистил и покрасил.

Это слово — балка — я слышала уже не первый раз, но очень смутно представляла себе его значение.

— Балка — это что такое? Вот это вертикальное бревно посреди веранды — это балка? — наугад спросила я.

— Нет, это стойка, к тому же это не бревно, а брус. А балка — горизонтальная. Обычно она падает и убивает…

— О Господи! Папа! Никто никого не убивает! Ну и семейка, спятить можно!

Вика возмущенно вскочила из-за стола, пробежала по веранде, включила электрический чайник рядом с плитой и, немного успокоившись, вернулась обратно.

— Кому еще салата? Кто жадный? — спросила она, заглянув в миску с салатом.

— Я, — тут же ответила Наталья, протянув свою тарелку.

— И я, — уверенно сказал Владимир Яковлевич.

— Ну и я тоже жадная, раз такое дело, — не рискнула отстать я — вдруг останусь без добавки.

— Я хотела сказать: кто голодный? — хмыкнув, поправилась Вика.

Вскоре после обеда мы расположились в тени на скамейке, в смысле в тени от соседского дерева, и разглядывали яблоню, которая, хотя и не полностью, но все же освещалась солнцем. Больше смотреть было не на что: слева размахивала ветками, похожими на сушеные колючки, серебристо-зеленая, анемичная облепиха, а расцветшие справа пестрые колокольчики, сладко пахнущие ванилью, Вика срезала, и они стояли в вазе на веранде.

За прошедшие два часа Вика, прямо на моих глазах, из счастливой превратилась сначала в грустную, а затем в мрачную и рассеянную. За обедом она еще весело улыбалась, потом улыбалась более тревожно, а сейчас и вовсе улыбаться перестала.

— Не хочу ничего делать, — вялым тоном призналась она. — Пойдем кофе пить.

Кофе большой пользы не принес — настроение моей подруги не улучшилось. Разговор она почти не поддерживала, да и слушала плохо. Допив, она хмуро предложила:

— Давай еще чего-нибудь выпьем. Можно пива.

— Пива? После кофе? — ужаснулась я.

— Ну, тогда вина. Стаканы в буфете.

Красное вино оказалось вкусным, но, глядя на Вику, можно было подумать, что она пьет марганцовку. И хотя я собиралась дождаться, пока она сама объяснит мне, в чем дело, тут мое терпение лопнуло.

— Ну, скажи же, наконец, что случилось? — привязалась я к ней. — Не молчи как рыба!

— Да я и сама не знаю, — протянула она в ответ. — Просто мне как-то не по себе…

— Да?.. — поощрительно-ободряюще произнесла я. — И?.. Из-за чего тебе не по себе?..

Она напряженно вздохнула, уперлась сосредоточенным взглядом в стоящую на столе бутылку и через несколько секунд вдруг яростно выкрикнула:

— Не буду я с ним больше целоваться! Никогда! И здороваться больше не буду! И улыбаться не буду!

От неожиданности я подпрыгнула на стуле, звякнув о стол стаканом с вином. От неожиданности смысла, а не выкрика, конечно. Совсем недавно все складывалось так хорошо, и вот…

— Постой, постой, объясни подробнее, — стараясь скрыть недоумение, доброжелательно попросила я.

— А нечего тут объяснять! — огрызнулась Вика. — Не буду, и все!

Вот, значит, как! Не буду, и все! То радуется, светится и песни поет, то мучается и переживает. Из-за чего переживает-то?.. Непонятно.

— И видеть его не хочешь? — на всякий случай поинтересовалась я.

— И видеть не хочу!

То хочет видеть, то не хочет…

«Ты что-нибудь понимаешь, дорогая? — спросила я себя. — Может, ей кажется, что она ему не нравится? Или недостаточно нравится? Иногда так бывает…»

— Ну хорошо, — примирительно произнесла я. — Вот придет зять — я на вас посмотрю.

— Я полагаю, — после небольшой паузы сказала Вика, — что он не придет.

— Зять не придет? — недоверчиво переспросила я. — Не придет смотреть футбол?

— Ну да! Не придет! — убежденно продолжала она. — И, что хуже всего, я в этом сама виновата.

— С чего ты это взяла?! — удивленно воскликнула я.

— Он понял, что он мне нравится…

— Так что же в этом плохого?!

Вика долила себе вина, подняла стакан и стала рассматривать его со всех сторон.

— Понимаешь, так уже было, — сказала она, сделав глоток. — Все было замечательно, пока он был мне не нужен. Он вокруг прыгал, улыбался, глазки строил… А как только я к нему что-то почувствовала…

Вика сделала еще один глоток, поставила стакан и принялась рассматривать клеенку на столе: бело-голубые цветочки, листочки… Поводила по ним пальцем…

— Ну, — не выдержала я.