Не запирайте вашу дверь

Я начала было засыпать, но в этот момент по улице с воем промчался мотоцикл. Вскоре он пронесся мимо еще раз. Вика проснулась.

— Я через улицу веревку натяну, — темпераментно заявила она. — Или леску, ее не видно! А еще противотанковые «ежи» поставлю! Сволочи!

Хлопнула соседская калитка, и со своего участка выбежала Роза.

— Что, вам ездить больше некуда?! Прекратите тут ездить немедленно! — возмущенно закричала она на всю улицу. — Вот я у вас мотоцикл отберу и родителям пожалуюсь! Чтоб не ездили тут больше!!!

— Как же, послушают они Розу! — проворчала Вика.

Малолетние д’Артаньяны продолжали ездить по нашей улице. В создаваемом ими шуме спать было невозможно. Пришлось вставать.

Поднявшись, мы умылись, и Вика снова повела меня на колодец за водой.

Едва мы вышли из калитки, как к участку напротив нашего подкатили два мотоцикла, нагруженных подростками.

— Антон! — закричали с одного мотоцикла.

— Сейчас иду, — откликнулся сын зятя из-за забора.

Сидящие на втором мотоцикле уже знакомые нам по походу за водой подростки уставились на меня.

— Эй ты! — сказал один из них.

— Давай подвезем, — добавил другой.

Я не успела ответить — Вика схватила меня за руку и потащила вперед.

— Хамы какие! Надо зятю пожаловаться! — заявила она мне. — Ты ведь их в два раза старше!

— Никаких зятьев! — резко сказала я. — А сколько мне лет — они не понимают. Так что успокойся.

— Моральные уроды, — буркнула Вика.

Вернувшись — на этот раз и с ведрами, и с водой, — мы написали объявление для ранее топивших свои ведра в колодце. В нем говорилось, что свою собственность (в случае опознания) они могут забрать на нашем участке. Очную ставку мы предполагали проводить на следующий день с семи до девяти вечера.

Весь следующий день мы пытались спилить огромный куст боярышника, росший на нашем участке за забором со стороны улицы.

С утра Вика была печальной — за ночь ей опять удалось убедить себя в том, что исчезновение зятя — это трагедия ее жизни.

— Вика! Я больше не могу на тебя спокойно смотреть, — заявила я после завтрака, когда мы из дома вышли на участок. — Скажи мне, что ты в нем увидела? Он тебя любит? Жить без тебя не может? Хочет о тебе заботиться? Помогает тебе справляться с трудностями? Ну объясни, пожалуйста, — что?

Вика молча свернула за угол дома, я — за ней.

— Ты в нем нашла что-то такое, чего не видно остальным? — предположила я. — И что же это? Поделись с подругой!

Она все еще молчала, не реагируя на мои слова, и я решила продолжить:

— Наверное, это его крысиный хвост! Да? Так лучше бы он постригся: мужчина не крыса, и хвост его не красит! Или, быть может, он все же крыса?

Мы подошли к кусту черноплодной рябины, растущей у калитки, и остановились.

— Забор в порядке, — как-то слишком озабоченно сказала Вика. — Полоть тут нечего… Красная смородина еще зеленая… О! Давай спилим этот боярышник, он здесь никому не нужен, только весь белый свет заслоняет.

«Ну да, весь белый свет, — беззвучно сказала я себе. — Просто сквозь него плохо видно улицу и кое-кого еще…»

Этот куст неоднократно обрезали, но он вырастал снова и снова и сейчас представлял собой два десятка стволов толщиной в руку.

Из сарая мы принесли инструменты и приступили к работе. Вика отпиливала толстые сучья, оставляя пеньки высотой в полметра, чтобы потом удобно было корчевать, а я срезала секатором более тонкие ветки. Зятя мы не видели, хоть и поглядывали на его участок. Возможно, он уехал в Москву.

— Он тебя на спектакль хоть раз приглашал? — спросила я подругу с сомнением в голосе, словно была уверена в обратном. — Раз уж он в театре работает!

— Приглашал, — меланхолично ответила она.

— Ну и как, понравилось?

— Не знаю. — Она вздохнула. — Я в зале сидела, а он где-то в яме. Я его и не видела. И, наверное, не слышала. Во всяком случае, не узнала.

Примерно через час работы, когда предназначенная для костра гора спиленных сучьев достигла метровой высоты, мимо нас вдруг вихрем пронеслась овчарка. Она с лаем бросилась к сидевшей на мостике у калитки Ванде, которая мигом взлетела на березу, растущую у Людкиной канавы.

— Чижик, фу! — услышали мы окрик.

Овчарка перестала облаивать березу, но в сторону не отошла. Усевшись под березой, она продолжала караулить сидевшую на толстой ветке кошку, которая не сводила с собаки горящих, безумных глаз.

К нам подошла невысокая, довольно полная, но очень миловидная молодая женщина. Ее рыжие волосы были собраны в пучок на затылке, а ярко накрашенные глаза казались необыкновенно выразительными.

— Знакомьтесь: Юля — Марина, — представила нас Вика.

Мы улыбнулись друг другу, но я подумала, что им хотелось бы поговорить одним. И когда Марина стала рассказывать, где отдыхала, я направилась к березе выручать Ванду. Однако эта кошка вполне могла сама за себя постоять: она шипела на овчарку сверху и размахивала лапой с когтями, целясь в собачий нос, если тот слишком приближался к ветке.