(не) зажигай меня

Еще бы не горячо! Он же голый! И меня прижимает так крепко, что его "горячо", упираясь в мой живот, прожигает даже сквозь сорочку. А губы, которые целуют меня за ушком — знал бы он, какие они горячие! А руки, скользящие по спине, сминающие сорочку, до головокружительно-сладкой боли сжимающие мою попу — очень, очень горячо.

Я хотела ему сказать, чтобы прекратил, правда, хотела. Даже рот открыла! Но этот обманщик подло воспользовался моим возмущением и принялся меня целовать так, что я забыла обо всем на свете.

— Когда, Вики? — очнулась я от его шепота. — Когда ты сделаешь меня самым счастливым человеком в мире? Когда ты скажешь "да"?

— Завтра, — вылетело из моего рта.

25

Завтра?

Сказала и рот руками зажала. А ведь он сейчас меня на слове поймает! Но, к моему изумлению, Аяз покачал головой.

— В полнолуние? Ну уж нет.

Как это нет? Он что, меня отвергает? Я гневно засопела.

— Завтра, — твердо повторила я.

— Нет, Вики, так не пойдёт, — отодвинул меня супруг. — Ты оборотень. У вас в полнолуние гон. Я слишком гордый, чтобы этим состоянием воспользоваться. Ты мне потом согласие дай, на трезвую голову.

Ты погляди, какие мы благородные! Мне вдруг стало стыдно, словно я сказала что-то совершенно глупое.

— Откуда знаешь? — уткнула взгляд в воду я.

Он неторопливо потянулся за простыней и замотал бедра.

— Поговорил кое с кем. У отца маги из Галлии работают. Они рассказали.

Я закусила губу:

— А раньше бы ты обязательно воспользовался.

— Раньше я тебя не любил. Хотел только. Не знал, что ты такая.

— Какая?

— Добрая. Умная. Горячая. Вики, ты не представляешь, как я счастлив, что ты моя.

— А мог бы быть еще счастливее, — буркнула я. — Как ты там сказал? Самым счастливым человеком в мире.

— Куда нам спешить? И потом, это сейчас я тебе нравлюсь. По зову природы. А вдруг через несколько дней ты снова скажешь, что ненавидишь меня?

— Может и скажу.

— Вот-вот. А теперь будь добра, помой меня, как обещала. И холодной из ведра добавь. Ты нас чуть не сварила.

— Ну извините! — сердито ответила я, вылезая из ванны и с мстительной радостью подхватывая ведро холодной воды. — Не надо было меня зажигать!

И с огромным удовольствием перевернула ведро Аязу на голову.

— Уууй! Вики!

Я захихикала, намылила комок овечьей шерсти, который здесь использовали как мочалку, и принялась тереть супругу спину, шею, грудь и вообще всё, до чего дотягивалась. Только простыню он сдернуть не позволил.

— Дальше я сам!

— Что, нечем похвастать?

— Останешься довольна.

— Не уверена, — заметила я. — Ты мелкий. Оборотни покрупнее будут.

— Размер мужского достоинства от роста не зависит.

— Почему я должна тебе верить? Я думаю, всё пропорционально.

— Помнишь веселую вдовушку? Она роста как ты, а грудь у нее больше.

— А что, мужчины считают, что большая грудь лучше? — поджала губы я, хотя сама думала так же.

— Большинство, — лаконично ответил Аяз. И, подумав, добавил. — Так же как и женщины считают, что большой… гм… мужской орган лучше маленького.

— А ты как считаешь?

— Меня мой устраивает.

— Я рада. А грудь?

— Моя?

— Моя, придурок. Хватит паясничать, мне это важно.

— Знаешь, как говорят во Франкии? — и он по-франкски процитировал. — Женская грудь должна ровно ложиться в мужскую ладонь.

Хмыкнув, я оценила размер его рук.

— Да, да, голубка. У меня небольшие руки. Твоя грудь идеальная.

Я довольно улыбнулась, нисколько даже не покраснев.

— Сядь, я тебе голову вымою.

Как мне нравятся его волосы! Как он ни сопротивлялся, я сделала всё по правилам: нанесла масло, промыла настоем мыльного корня, несколько раз ополоснула. А после Аяз меня просто-напросто выгнал.

Ничего, он просто не знает, какая я могу быть упрямая. Тем более я ему нравлюсь. Нет. Он сказал, что меня ЛЮБИТ. Не то, чтобы я поверила этому хитрому змею, но внутри меня всё пело, мне хотелось танцевать под эту мелодию.

--

— Нет, нет, нет, — сказала я вопросительно глядящим на меня женщинам, ожидающим возле шатра Наймирэ. — Сегодня я нужна мужу. И вообще не время. Нужно готовиться к празднику.

— У тебя мудрая дочь, Наймирэ-тан, — сказали они. — Она знает, что важнее и почитает мужа. Удивительно для чужеземки.

— У меня мудрый сын, — сказал появившийся Таман. — Он умеет выбирать женщин.

— У моего мужа мудрый отец, — наклонила голову я. — Он женился на той, которая научила сына, как нужно выбирать жену.

— Ну конечно, — засмеялся подошедший сзади Аяз. — Я не мудрый, я терпеливый. Я ждал мою голубку шестнадцать лет.

— Почему шестнадцать? — похолодела я. — Ты что, младше меня? Тебе шестнадцать?

— Конечно нет. Просто мы уже встречались, когда твои родители приезжали сюда. Я не помню, но мама рассказала, что я был совершенно очарован тобой. Как видишь, я до сих пор очарован.

Мне захотелось его чем-нибудь пристукнуть. Зачем он так говорит? Здесь не куртуазная Франкия. Здесь Степь, где мужчина должен быть суровым и холодным со своей женщиной. Все нежности прячутся за войлочными стенами шатра. Впрочем, я вспомнила его упражнения с кнутом и поняла, что любой, кто посмеет обвинить его в мягкотелости, жестоко поплатится. А женщины и без того смотрели на Аяза с мягкими улыбками.