Не жалея жизни

— Нет. Мое мнение остается прежним. Пока не брать, — и пояснил: — В том, что Ницше резидент немецко-фашистской разведки, сомнений нет. Ниточка ведет прямо к генеральному консулу Германии в СССР Кляйну. Но связи с ним Ницше сейчас не имеет. Другими словами, никакой информации за кордон передавать не может. Поэтому сейчас Ницше нам не опасен. Он ждет связника. Интересуется приездом сюда немецких специалистов в надежде, что среди них будет связник. Никакие немецкие специалисты к нам сейчас не приедут. Не то время. А связника немецкая разведка к Ницше пришлет. И нам следует подождать его.

— Что ж, резюмировал начальник управления, — на том и порешим. Однако сегодня же сообщите киевлянам о наших материалах на него и о нашем решении.

В начале декабря из Москвы поступила шифровка, в которой сообщалось, что жена германского консула в Москве Кляйна — Софья Ивановна Кляйн выехала в город Ташкент.

Начальник управления вызвал к себе Шкодина. Ознакомив его с шифровкой, сказал:

— Возможно, она остановится в Актюбинске. Смотрите — не прозевайте…

Ташкентский поезд прибыл в Актюбинск в воскресенье утром.

Как и ожидалось, «очаровательная Софья Ивановна» сделала остановку в Актюбинске. Она сдала саквояж в камеру хранения. С небольшой сумкой, бока которой заметно раздались от содержимого, направилась в город. Кляйн колесила по нему примерно час — проверяла, нет ли «хвоста». Затем направилась к дому, в котором проживал Ницше. Там она пробыла с 11.07 до 12.56. Когда она вышла из дому Ницше, сумка выглядела заметно облегченной.

Очередным поездом Кляйн уехала в Ташкент.

Решено было брать Ницше немедленно.

При аресте у него было изъято 50 тысяч рублей.

На первом же допросе Шкодин спросил у Ницше, откуда у него такая крупная сумма денег.

Ничего вразумительного, естественно, Ницше ответить не мог.

— Эти деньги, — сказал Шкодин, — вы получили от Софьи Ивановны Кляйн. — И показал фотографию Кляйн, выходившей из дома Ницше.

Ницше оцепенел.

— Вот что, Ницше, — сказал Шкодин, — берите бумагу и ручку и напишите нам, как вы боролись за «великую Германию» до войны, во время войны и после нее. Особенно поподробнее напишите, как вы боролись против нас после войны.

Ницше уронил голову на руки и сдавленным голосом произнес:

— Боже мой, какой я был неосторожный…

По своей природе Шкодин очень добрый человек. Дома, на службе, в общежитии с коллегами и друзьями он, как говорится, муху не обидит. Но с врагами Родины он был беспощаден. Выявлял их, не успокаивался до тех пор, пока не доводил дела до конца.

Ну, а когда враг разоблачен и схвачен?

Глядя на склоненного Ницше, Шкодин поймал себя на мысли, что к естественной брезгливости к нему примешивается чувство некоторой жалости.

— Нет, Ницше, — сказал Шкодин, — дело не в вашей личной неосторожности. Говорить с вами по большому счету о преимуществах социалистического строя над капиталистическим не имеет смысла. Если вы, прожив у нас столько времени, ничего не поняли и ничему не научились — тут беда, которую душещипательными лекциями не исправишь.

А вот будь я начальником над вашими шефами, то предъявил бы им много претензий.

Ницше поднял голову:

— Не понимаю, о ком идет речь?

— Возьмем хотя бы Стефани и Зоммера, — ответил Шкодин, — как дипломаты, пользуясь неприкосновенностью, они вели враждебную работу против нашего государства.

— У нас были просто товарищеские отношения, — возразил Ницше.

Шкодин пропустил мимо ушей реплику Ницше и спокойно продолжал:

— А вот результаты: в 1929 году Стефани был пойман с поличным в момент получения от агента подробной информации об одном нашем оборонном заводе. Стефани выдворили из Советского Союза, а агента посадили. Вместе с его помощниками.

Правда, Стефани пришлось в спешке — за 24 часа — уложить в чемоданы свое барахлишко, что, конечно, нелегко, когда его много, — и покинуть территорию Советского Союза. Зато в Берлине он прослыл храбрецом и жертвой ЧК. А его агентам пришлось отбывать «срок от звонка до звонка», да и ротозеям, которых они использовали «втемную», тоже досталось.

Вместо Стефани приехал Зоммер. Кстати, ваш знакомый по Тегерану, где вы бывали по делам фирмы. И опять то же чванство, та же уверенность в своей безнаказанности.

— Еще раз повторяю, — сказал Ницше, — со Стефани и Зоммером я находился в чисто приятельских отношениях. Кроме обычной дружбы между нами ничего не было. Мы не скрывали встреч. Но за их действия не отвечаю.

— А я вас и не прошу, чтобы вы отвечали за действия Стефани и Зоммера. Придет время, они сами за себя ответят.

— Вы в этом уверены? — как-то вяло спросил Ницше.

— Боюсь, что да.

— Боитесь? Вы боитесь, что Стефани и Зоммеру придется отвечать?! — с какой-то надеждой вскричал Ницше.

Шкодин усмехнулся: