Не знаю

– Всем подготовиться к прогону, готовность одна минута. Технические службы, пультовая, у вас все на месте?

– Световика нет.

– И для чего вы мне это говорите? Найдите его быстро, меня не корежит, где он там шалавается и чем занят.

– Что, начинаем?

– Да, давайте посмотрим.

– А это еще что такое, блин, что выстрелило? Почему всё в дыму?

– Дым-машина сработала.

– Это с какого рожна ли башня-то упала вдруг?

– Ну кто ж ее знает.

– И что теперь?

– Ну открываем монтажные ворота. Сейчас вытянет дым. Ждем.

– Отбой, ждем, пока дым вытянет. Никто не расходится!

– Дым разошелся, все на исходные позиции. Пультовая, все на месте?

– Звук ушел…

– С какого ляда он ушел, когда было сказано никому не уходить. Ищите его. Возвращайте на место.

– Петя, Иванов, быстро на место, прогон.

– Да что ж такое, опять дым-машина. Мы посмотрим номер сегодня или нет? Кто тут за все отвечает?

– Ну, я, наверное…

К этому моменту я уже не админ «Третьего глаза», а новоявленный проджект-менеджер молодого и дерзкого ивент-агентства, битых трое суток как не ем, не пью и не сплю. Вокруг меня все взрывается, искрит, оборудование не стыкуется друг с другом, железки, провода, люди и животные теряются и возникают сами по себе. Конструкции, подобные железнодорожным мостам, строятся прямо на глазах только для того, чтобы повесить на них еще десяток-другой фонарей, каждый из которых имеет свое название, я никогда их не помню.

Наступит момент, и все части сойдутся, люди встанут по точкам и позициям, провода будут заключены в капы, а железки надежно прикручены друг к другу. Все заработает, как часы, дым рванет в нужный момент в правильной консистенции и на запланированную высоту. Механизм, как по волшебству, отработает ровно то время, что ему отведено, а дальше бой часов – демонтаж, карточный домик складывается на глазах, техники шустрее мартышек откручивают и рушат всё, что строили несколько суток – хочется домой.

Мелькают шестизначные суммы. Никто не знает и не может знать, сколько это все стоит или может стоить на самом деле. Рынок.

Неземные создания в блестках, перьях и ремнях с ног до головы – на сцене. Лиц не различить за нарисованными на них масками, иссиня-черным обводом глаз. Вот эти будут, сменяя друг друга, целый вечер, то бишь всю ночь, работать в «стакане» – металлической люльке-клетке, висящей над сценой. Кто-то из них подрабатывает сексом за деньги, а кто-то и нет, да разве докажешь. На танец в приватном кабинете, там, в дальнем коридоре клуба, с круглой кроватью, собственным душем и золотым сортиром могут вызвать любую.

Вот девочка в настоящей пачке, но с таким же разрисованным лицом – в кордебалете, даже в Большом, много не заработаешь.

За кулисами стоит огромный прозрачный круглый бассейн на колесиках, в нем каждый вечер, когда нет специальной программы, плавают девушки-синхронистки. Через полгода они нарасхват в нескольких главных клубах Москвы, а еще через полгода – приелись и остались без работы.

Шоу лилипутов – завсегдатаи программы для корпоративных мероприятий. Кем только их не одевали – и колобками, и мобильными телефонами, и зелеными инопланетянами в сопровождении терменвокса, завывающей фигни, изобретенной каким-то физиком и управляемой его дочерью, особой русалочьего вида, при помощи загадочных пассов руками.

С потолка вываливается на раскручивающихся широких лентах пара воздушных гимнастов, один из них – чемпион России по спортивной гимнастике позапрошлого года. Нужны деньги, мама болеет. Другому просто нужны деньги, квартира, машина, красивая жизнь.

Деньги – здесь. Место в ложе – полукруглый диван со столиком – стоит пятнадцать тысяч долларов за ночь. Некоторые гости, собираясь сюда, деньги берут из сейфа стопочкой, на глаз.

За кулисами все сделано из говна и веток, картонные перегородки, стены прикрыты листами оргалита и картона, провода висят поперек коридора, обернуты в фольгу, как волосы гламурной красотки в кресле парикмахера-колориста. И то, и другое – сакральные зрелища, не предназначенные для простых смертных. Холодно. Удивительно, что все это продержалось целых два года и сгорело только в 2008-м. Вместе с «Дягилевым» в пожарище погиб настоящий бесшабашный, бескомпромиссный и беспощадный гламур. Чем дальше, тем проще, прагматичнее, технологичнее. Подступает царство алгоритмов.

* * *

Дерзость правит, слова «невозможно» не существует.

– Эти игровые автоматы прикручены к полу, их невозможно снять.

– Угу, понятно. Ну, значит, приведем своего подрядчика, они посмотрят, как это сделать…

– Музыканты не могут полтора часа, не шевелясь, сидеть в яме, только для того чтобы в конце сыграть аранжировку вашего гимна. Это невозможно, они же живые люди, им нужно…

– Понятно, значит, войдут бесшумно перед своим номером, а после номера уйдут.

– Как бесшумно? Они же люди, у них ботинки, инструменты, и вообще это музыканты симфонического оркестра, как вы себе представляете, они, как тараканы, бесшумно разбегутся?

– Ботинки? Мы им дадим войлочные тапочки.

– Нам нужно забрендировать фасад.

– Но фасад нельзя брендировать.

– Почему?

– Ну, это историческое здание, и вообще…