Не знаю

Моих талантов хватило на то, чтобы, одна из немногих, я быстро нашла другую работу. Снова в издательстве, снова редактором. Да уж! Разве где-то еще нужны энциклопедические гуманитарные знания и безупречное литературное чутье? Все та же шарманка. Мы издавали и учебники, и какую-то современную ересь из серии «Как перестать нервничать и начать жить», и современную художественную литературу. Я оказалась как раз в отделе современной художественной прозы. Собственно, отдел состоял из нас двоих с Оксаной, хрестоматийной старой девой неопределенного возраста, с серым пучком и опущенными уголками рта. Ее вид вечно портил мне настроение, наводил на мысли, что, мол, вот такое будущее ждет и меня. Сидели мы друг напротив друга, так что с настроением у меня постоянно было очень не очень. Я спрашивала себя: «Почему? Ну почему?! Если уж столько лет не хватало смелости уволиться самой, почему я хотя бы при закрытии того, первого, издательства не воспользовалась тем, что волею судеб оказалась на свободе? По-че-му?! Нет чтобы послать всех лесом, сесть на хлеб и воду, обратиться к творчеству! Приступить наконец к писательству, ради которого я рождена! Нет! Я приложила максимум усилий, чтобы как можно быстрее найти новое ярмо и скорее сунуть туда шею». Сама себе я отвечала: «Боже ж мой, нужно же быть реалисткой! Если бы я не могла не писать, я бы писала при любых условиях. А раз я столько лет этого не делала, значит, это была детская иллюзия и пора о ней забыть». Даже наедине с собой я не признавалась в том, что мне и представить страшно, что сказала и сделала бы мама, сообщи я ей, что не собираюсь искать новую работу. Узнав, что издательство закрылось и я оказалась на улице, она, конечно же, выдала свое любимое: «Кто бы мог подумать!» – хотя контора наша работала без малого лет пятнадцать и никто действительно не мог подумать и не думал, что она может вот так скоропостижно скончаться. Потом мама сказала: «Ну конечно, разве ты могла выбрать другое место, а не то, которое развалилось. Невезучая ты моя». Хотя я уж точно ничего не выбирала, оно само подвернулось. А потом: «Ну что ж, надеюсь, ты быстро найдешь другую такую же работу, ведь должны же они учесть твое образование и опыт». При этих словах у меня возник в голове темный угол в ее спальне, в котором я провела половину детства, отбывая разнообразные наказания. И я промолчала.

Тексты, с которыми приходилось иметь дело, были в основном примитивными, неинтересными, неталантливыми. Я находила определенное удовольствие в том, чтобы методично править все до одной корявые фразы, несуразные обороты, отмечать и выдавать списком все натяжки и нестыковки. По-лу-чи-те! И распишитесь. Авторы – все как один мужчины, ни одной авторессы, их в принципе было по пальцам одной руки и все бездарные – воздевали руки к небу, кляли меня за глаза молодой закомплексованной сукой и вместо Скудовой называли Скудоумовой. Знаю, что попасть в мои руки считалось истинным проклятием. Хотя и Оксана уж точно была не подарок. Я звонила им вечером или в выходные дни, мне было все равно. Их жены брали трубки, на заднем плане я слышала сдавленный вопль и шипение. Елейным голоском эти дамочки спрашивали: «Что ему передать?» или «Кто его спрашивает?» – «Передайте, что звонила Нонна Скудова, нужно, чтобы он зашел в издательство в понедельник, у меня вопросы по тексту».

Рукопись Кольцова я открыла с обычным чувством – между презрением и предвкушением тайного превосходства над всеми этими писаками, которым просто больше повезло. Текст сразу захватил меня: он тек, как река, нес, накрывая волнами чувств и образов, ударяя точными словами. Боже! Это был такой текст, какой я сама хотела бы написать. Читая, я ясно понимала, что не могла, не могу и не смогу ни-ко-гда! написать такой текст. К тому же он уже написан – и не мной.

Был поздний вечер, я сидела одна в издательстве, текли слезы, домой я идти не хотела, не было сил. Я сняла со стола телефон, поставила на колени и набрала номер. Как обычно, мне ответил женский голос.

– Сергея Ивановича, будьте добры.

– Он не может подойти, что ему передать?

– Это его редактор из издательства. Нонна Скудова. Нужно, чтобы он подошел в редакцию в понедельник. У меня… У меня вопросы по тексту.

– Хорошо, я передам.

Я представляла себе ожившего героя романа – высокого тонкого юношу с пшеничными волосами, веселыми глазами, со свободой в движениях. Смешно! Он оказался совсем не юношей, небольшого роста, плотный, но спортивный, со звучным голосом, с копной, но не пшеничных, а темных и уже с проседью волос. У него жена и взрослая дочь – вот еще! Меня это вообще не волнует.

Анна

2005–2020 г., Москва

– Девочки, девочки, где крылья-то? Почему не готовы? Вас, ёшки-матрёшки, заменить? Вы сомневаетесь, что я это в секунду сделаю? Вы не видели, какая очередь там снаружи стоит на ваше место?

– А что, в крыльях уже? Мы думали, еще раз вполноги.

– Вполтелеги! Ебёндра-колено… тоже мне, вполноги… Прогон! Готовность минута.