Неаполь, любовь моя

Она сказала, что все налаживается, она познакомилась с частью съемочной группы, они моего возраста и пригласили нас обоих в бар неподалеку, он в переулке, и там есть «Сприц» за 1 евро. Я согласился, и мы пошли, в переулке было людно, все пили из разноцветных бокалов и болтали. Громкие голоса, отражающиеся от стен домов, напоминали грохот водопада.

Нина указала мне на столик у входа в бар, где сидели трое: женщина и двое парней. Мы подсели к ним и представились. Нина сходила в бар, вернулась с двумя бокалами «Сприца», один себе, другой мне. Насколько я понял, женщина занималась сценографией, у нее были светлые волосы, длинные и густые. Она постоянно царапала ноготь на большом пальце ногтем указательного и успела процарапать целую борозду. Парни не сказали, кем работают, они обсуждали съемки и общих знакомых.

Говорили об одной девушке-психопатке и о парне-извращенце. Потом о фильмах, которые видели, что и почему им в них понравилось. Блондинка попросила меня рассказать о себе. Конкретно о том, чем я занимаюсь. Я пил третий бокал «Сприца».

– Ничем, – ответил я.

– Это неправда, он писатель, – сказала Нина.

– Ничего себе! – воскликнула женщина.

– Это неправда, я не писатель, – возразил я.

Нина решила уточнить и объяснила, что на самом деле я еще ничего не печатал, но пишу… и пытаюсь делать это серьезно.

– Ты просыпаешься утром и пишешь? – спросила меня блондинка, пока я впервые задумался, что Нине за меня стыдно.

– Примерно так, – ответил я.

– Значит, ты писатель.

– Пока что я просто человек без работы.

– Зависит от того, с какой стороны на это посмотреть, – сказала она.

Я ответил, что смотрю со стороны денег, которых у меня нет.

Я выпил еще два бокала «Сприца». Было очень удобно, что коктейль стоил всего 1 евро. Блондинка спросила, кем я работал до того, как стал безработным, спросила, почему я вообще решил пойти в моряки. Я стал подумывать, а не написать ли свою биографию, чтобы потом подарить ей.

Они говорили о других фильмах, были милыми, улыбались. Угощали друг друга выпивкой, если не соглашались, то говорили, что не согласны, но уважают мнение другого. Один из парней свернул косяк и закурил. Косяк пустили по кругу, я отказался, Нина пару раз затянулась. Я подумал, что они такие радушные только потому, что еще не работали вместе, а когда работа закончится, останутся только дикая ярость и желание отомстить.

Мы ушли. Нина поцеловала всех в щеку, я пожал каждому руку. Мы вышли на виа Толедо из переулка, я почувствовал, что пьян, и взял Нину под руку.

– Что скажешь? – спросила она.

Я ответил, что никогда вплоть до этого вечера не думал об этом, но над фильмами работает слишком много народу, чтобы можно было назвать их произведениями искусства. Эти люди просто делают свою работу и больше ничего. Мне показалось, что это верная мысль, и чем больше я об этом думал, тем больше в этом убеждался, особенно вспоминая тех засранцев, с которыми мы пили. Я сказал Нине, что фильм – это больше промышленный продукт, чем произведение искусства, искусство – это написать фильм и представить себе раскадровку.

Она ответила, что не согласна. Привела мне пример с оркестром.

– Первая скрипка не артист?

Я сказал, что нет, артист – это тот, кто написал музыку, в то время как первая скрипка просто исполнитель, человек, который лучше всех умеет играть на своем инструменте.

Нина завелась, но потом я поцеловал ее, а она поцеловала меня.

– Ты был ужасен, тогда, с другими, – сказала она.

– О’кей, – ответил я и продолжил ее целовать.

Небо было светлым, вдали от фонарей можно было даже разглядеть звезды. В Сан Доменико мы встретили Джузеппе и каких-то его друзей.

Они говорили о комедии, которую видели в театре, в ней речь шла о кухонной бригаде. Из того, что они говорили, из их комментариев, эмоциональных, но при этом корректных, я понял, что все они, в большей или в меньшей степени, были начинающими актерами. Я огляделся и спросил себя, куда подевались обычные люди, те, кто работает в банках или зарабатывает на жизнь, трудясь на заправке. Отошел и вернулся с большой бутылкой «Перони». Нина подошла ко мне. Тихим голосом спросила, надо ли после шести бокалов «Сприца» продолжать пить. Спросила, брошу ли я пить, если заработаю цирроз печени. Я засмеялся и попробовал поцеловать ее. Сказал, что я пьян, пьян от любви к ней, но она не засмеялась и ничего мне не сказала, на площади становилось все более людно, и я решил уйти. Джузеппе предложил подвезти меня до дома. Я решил – он предложил это потому, что заметил, как меня шатает, поэтому отказался, заявил, что поеду на метро. Проводил их до машины, попрощался с Джузеппе и поцеловал Нину.

– Я люблю тебя, спокойной ночи, – сказал я.

– Я тоже тебя люблю, – ответила она.