Неаполитанские хроники

Мы не будем рассказывать здесь историю тех пяти месяцев, в течение которых герцог де Гиз побывал главой, вождем и диктатором Неаполитанской республики; нам понадобились бы целые тома, чтобы описать его военные и любовные подвиги; к несчастью, эти любовные подвиги навредили его военным подвигам, ибо прыгать в честь самых красивых дам и самых красивых девушек Неаполя стало такое великое множество ученых собак, что в один прекрасный день, когда герцог де Гиз осаждал крепость Кастелло ди Низида, построенную королевой Джованной I, мужья, любовники и братья его возлюбленных собрались и решили избавиться от этого опасного друга, наводившего порядок в городе, но устраивавшего беспорядок в семьях.

В итоге они заключили мир с испанцами, сдали им город и вместе с ними выступили против общего врага, который, совершив перед тем чудеса доблести, был схвачен и пленником отправлен в Испанию, затем, благодаря ходатайству Великого Конде, отпущен на волю, вернулся во Францию, был назначен великим камергером Франции и, вместе с победителем при Лансе и Рокруа, предстал на знаменитой карусели 1663 года, возглавляя квадрилью американских дикарей, в то время как Конде возглавлял квадрилью турок; это дало повод королеве-матери воскликнуть, указывая на них обоих:

— Вот герои сказки и истории!

Он умер в следующем году, не оставив потомства, а поскольку ни у его братьев, ни у его сестер тоже не было детей, род де Гизов угас вместе с этим последним осколком рыцарства, мелькнувшим, словно падающая звезда.

В Неаполе еще и сегодня можно отыскать, хотя и с огромным трудом, монеты, отчеканенные во время правления герцога и несущие на себе надпись «HENR[ICUS] DE LOR[ENA,] DUX REIP[UBLIQAE] N[APOLITANAE]», которая окружает увенчанный короной картуш с четырьмя буквами: «S.P.Q.N.» — «SENATUS POPULUS QUE NEAPOLITANUS», то есть «Сенат и народ Неаполя».

На обороте изображена корзина с фигами, окруженная надписью:

«HINC LIBERTAS».

Отсель свобода!

МАЗАНЬЕЛЛО

I ВОЗМУТИТЕЛЬ

Вот я и в Турине, где мне волей-неволей придется провести целый день; ну а поскольку, как сказал один известный автор парадоксов, развлекать других лучше всего в том состоянии духа, когда скучаешь сам, я спешу взяться за перо, чтобы не упустить столь прекрасной возможности, которая, вероятно, не так скоро представится снова.

Неаполь — это город революций в большей степени, чем какой-либо другой, ибо, даже когда он не совершает их сам, они происходят с его позволения. Однажды в руки мне попала небольшая книжица, повествующая о вооруженном мятеже Мазаньелло и озаглавленная: «История пятьдесят второго восстания верноподданнейшего города Неаполя».

На другой день после торжественного вступления Гарибальди в Неаполь какой-то шутник написал на воротах, через которые прошел победитель при Калатафими и Милаццо: «Qui si affitta la città di Napoli con ogni facilité», что в переводе означает примерно следующее: «Тут можно с легкостью арендовать город Неаполь».

Правда, будь у Неаполя возможность выбирать съемщиков, он не заключал бы арендные договоры на долгий срок.

Хотя книжица, упомянутая мною, сообщает, что восстанию Мазаньелло предшествовало пятьдесят одно восстание в городе Неаполе, позвольте мне обойти их молчанием и поговорить с вами лишь о пятьдесят втором.

Неаполь находился под властью Испании со времен Фердинанда Католика; трем королям, последовательно царствовавшим в Испании, не приходила в голову мысль почтить своим присутствием бывшую столицу королевства Обеих Сицилий, однако налоги, которые вице-короли взимали с этого города, свидетельствовали о том, что испанские монархи не забывали о нем. В царствование Филиппа III и Филиппа IV денежные суммы, в открытую отправленные из Неаполя в Испанию, и это не считая тех, что были перевезены туда тайно, составили около восьмидесяти миллионов скудо, то есть пятьсот миллионов франков.

Меж тем в Неаполь прибыл герцог де Аркос. Он сменил адмирала Кастилии, которого отозвали в 1646 году, после того как, упразднив налог на аренду, он не дал разразиться готовому вот-вот вспыхнуть восстанию. Эта уступка, сочтенная мадридским двором проявлением слабости, и стала причиной его отзыва.

Уезжая в Неаполь, герцог де Аркос дал себе твердое слово не давать повода для подобной немилости.

И в самом деле, по прибытии он потребовал предъявить ему полный список налогов; выяснилось, что уже все было обложено сбором: оливковое масло, соль, мука; его предшественники упустили из виду лишь фрукты.

И герцог де Аркос ввел налог на фрукты.

Тем, кто знает Неаполь, известно, что с июня по октябрь фрукты служат главным пропитанием неаполитанцев. За сорок лет перед тем уже пытались обложить сбором фрукты, но по ропоту народа поняли, что дело это не то чтобы невозможное, но, тем не менее, чрезвычайно опасное.

Герцогу де Аркосу были представлены возражения, но он лишь пожал плечами и оставил новый налог в силе.