Неаполитанские хроники

План его был одобрен как королевой, так и кардиналом, и герцогу де Гизу была предоставлена полная свобода действовать по его собственному усмотрению.

Герцог отправил в Неаполь молодого капитана по имени Агостино ди Льето, поручив ему произвести точную оценку денежных средств и живой силы, которыми располагает неаполитанский народ.

Молодой капитан возвратился и доложил герцогу, что в Неаполе находятся под ружьем около ста семидесяти тысяч человек, очень ловких, решительных и готовых предпринять любые боевые действия, какими бы опасными они ни были; что в городе уже есть от пятисот до шестисот годных верховых лошадей, но если взять в расчет еще и упряжных лошадей, то за неделю общее их число легко довести до пяти или шести тысяч;

что из сокровищ, уцелевших после разграбления особняков подозрительных и враждебно настроенных лиц, из золотой и серебряной посуды, а также драгоценных украшений, легко можно начеканить монет на три или четыре миллиона;

что пороха в городе много, и к тому же его можно будет изготовить даже сверх необходимого количества;

что имеется сорок артиллерийских орудий, но легко можно отлить еще сорок;

что, поскольку вся страна охвачена восстанием, как и город, у которого продовольствия запасено на пять месяцев, из сельской местности можно будет получить столько провизии, сколько понадобится;

что никаких французов призывать на помощь не надо, ибо иноземцы возбуждают у неаполитанского народа такое беспокойство, что он скорее вновь сдастся испанцам, нежели подчинится какой-нибудь иной власти, кроме его собственной;

что, стало быть, неаполитанцы нуждаются лишь в вожде и вождем этим вполне может стать герцог де Гиз, если у него достанет мужества, чтобы присоединиться к ним, и уверенности в себе, чтобы положиться на них.

Они были тем более склонны вверить себя в руки герцога де Гиза, что незадолго перед тем, вопреки мирному соглашению, которое было заключено между герцогом де Аркосом и Мазаньелло, но так и осталось неутвержденным, в Неаполь прибыл флот, доставивший испанцам подкрепление, и испанские солдаты вошли в город, держа в одной руке меч, а в другой — факел.

Так что колебаться не приходилось. Момент был благоприятный; Неаполь ждал герцога как спасителя; однако отыскать возможность вступить в город ему предстояло самому.

Тем временем, дабы еще более укрепить герцога де Гиза в его решимости, в Рим прибыла депутация от городских властей Неаполя и вручила нашему герою следующее письмо:

«Светлейшее высочество, герцог де Гиз!

Верноподданнейший народ Неаполя и Неаполитанского королевства, обливаясь кровавыми слезами, умоляет Ваше высочество согласиться быть его заступником, коим является ныне в Голландии принц Оранский, и обеспечить ему помощь, которую Ваше высочество столь милостиво предложило ему в своем любезном послании, каковое верноподданнейший народ, с его верностью, искренностью и здравомыслием, принял сегодня с разверстыми объятиями. Сие обязывает нас беспрестанно возносить здесь молитвы Пресвятой Богоматери Кармельской, дабы вскоре мы могли лицезреть особу Вашего высочества и ощутить на себе действие доблести Вашего высочества, коему мы с изъявлением безграничного уважения и покорности целуем руки.

Вашего светлейшего высочества

благочестивейший и покорнейший слуга,

НАРОД НЕАПОЛЯ И НЕАПОЛИТАНСКОГО КОРОЛЕВСТВА.

Главная башня королевского замка

Кастелло дель Кармине,

24 октября 1647 года».

К этому приветственному обращению, а вернее к этому прошению, было приложено письмо Дженнаро Аннезе, главнокомандующего неаполитанскими войсками. Вот оно: