Неаполитанские хроники

Герцог пообещал отменить налог на фрукты и снизить другие пошлины, но народ хотел не частичного снижения налогов, а их полного упразднения. И, поскольку людям не дали немедленно то, чего они требовали, разъяренная толпа не хотела больше ничего слышать; раздались крики: «Боже, храни короля, но да погибнет дурное правительство!» Одни стали бросать камни в ворота, пытаясь вышибить их; другие повисли на оконных решетках и трясли их, пытаясь раскачать; в итоге ворота поддались, решетки оказались выломаны, и мятежники ворвались во дворец, выкрикивая: «Смерть вице-королю! Смерть герцогу де Аркосу! Да здравствует король!» Тем не менее хлынувшей туда людской волне пришлось остановиться у внутренних дверей, настолько основательно они были забаррикадированы; но, поскольку не вызывало сомнений, что эта преграда в конечном счете не выдержит, как и все прочие, герцог де Аркос решил бежать, воспользовавшись потайной лестницей, и присоединиться к своей жене в замке Кастель Нуово.

И в самом деле, ему удалось добраться до рва замка, но герцогиня, пребывая в страхе, приказала поднять подъемный мост и запретила опускать его для кого бы то ни было, кроме вице-короля.

Однако назвать свое имя часовым означало назваться толпе, и, разумеется, прежде чем подъемный мост был бы поднят, герцога де Аркоса растерзали бы на куски. И тогда он бросился в карету, надеясь добраться до замка Сант’Эльмо.

Но какой-то человек узнал его, и, в ответ на возглас: «Герцог де Аркос!», мятежники окружили карету и перерезали поводья лошадей; кучера стащили с козел, дверцы сломали, и, держа в руках ножи, все эти люди, которые прониклись духом Мазаньелло, потребовали у герцога упразднить налоги.

Мало того: один из вожаков народа, Пьоне, ближайший подручный Мазаньелло, схватил герцога за усы, что является смертельным оскорблением для испанца, и дернул за них беднягу так сильно, что пук волос остался у него в руке, и, возвратившись к своим товарищам, он показывал им этот трофей.

Вице-королю пришлось сойти с кареты.

Это унижение знатного вельможи, казалось, несколько смягчило людей, и некоторые из них — настолько привычка к рабству укоренилась в их сердцах — стали опускаться на колени и целовать герцогу руки; однако в большинстве своем мятежники продолжали угрожающе кричать.

Давка и толкотня в этот момент были такими, что герцога де Аркоса едва не задушили. Он невольно потянулся к шпаге, но ее тотчас вырвали у него из рук и сломали.

Угрожающие крики усилились.

Дворянин, находившийся подле герцога, шепнул ему на ухо, что надо попросить, чтобы их препроводили в церковь Сан Луиджи, где вице-король торжественно поклянется отменить налоги.

Вице-король обратился с этим предложением к мятежникам, а чтобы подкрепить его, порылся у себя в кармане и осыпал стоявших вокруг него людей золотым дождем.

Кто-то стал подбирать дукаты, но в большинстве своем люди принялись кричать:

— Не надо золота! Налоги отмените! Коли налоги отменят, все и так богачами станут!

— Что ж, идемте в церковь Сан Луиджи, — повторил свое предложение герцог, — и отменим налоги.

Из опасения, что вице-король попытается убежать, все держались вокруг него настолько тесной толпой, что в церковь он явился не только без шпаги — мы уже знаем, что его шпагу сломали, — но и без плаща, без шляпы, в разорванном камзоле и почти без сознания.

Придворный, подсказавший ему отправиться в церковь, сделал это не без умысла. Охраняемый не так бдительно, как герцог, он окольными путями пришел в церковь Сан Луиджи раньше него, так что стоило герцогу переступить порог единственной двери, оставленной открытой, чтобы впустить его внутрь, как дверь эта закрылась за его спиной, став преградой между ним и народом.

Увидев, что жертва ускользнула от них, люди завопили. Они бросились к двери, но дверь, сделанная из дуба, была обита железом, так что у вице-короля, дорогу которому указывали священники и дворянин, давший ему совет отправиться в церковь, было время добраться до двора, простиравшегося позади ризницы, и с помощью приставной лестницы перелезть через стену.

Оказавшись на улице, герцог де Аркос окольными путями добрался до замка Сант’Эльмо и затворился там. Вновь обретя свободу действовать и мыслить, он решил обмануть народ, сражаться с которым у него не хватило мужества. Вначале была предпринята попытка подкупить его предводителя.

Кардинал Филомарино, старик, почитаемый народом, который ценил его не только за присущие ему христианские добродетели и безупречный образ действий, но и прежде всего за то, что на протяжении своей долгой церковной карьеры он не раз обращался к различным вице-королям, сменявшим друг друга, с просьбой уменьшить налоги, был послан к народу, дабы предложить ему своего рода мирный договор.

Однако данный договор, хотя и повторяя прежние обещания, которые никогда не исполнялись, предполагал лишь уменьшение налога на фрукты, так что оглашение этого документа не только не успокоило людей, но и еще больше ожесточило их.