Неаполитанские хроники

Несколько часов подряд он бороздил залив во всех направлениях, то лежа в барке, то стоя в ней; затем, в состоянии полного помешательства, он вернулся к себе домой, послал за одним из лучших неаполитанских инженеров и приказал ему установить на каждом перекрестке и посреди каждой площади каменный столб с надписью: «Мазаньелло, предводитель и главнокомандующий верноподданнейшего народа Неаполя», после чего, с грустью покачав головой, произнес:

— Отныне подчиняться следует не мне, а герцогу де Аркосу.

В тот же день жена Мазаньелло нанесла визит супруге герцога де Аркоса. Явилась она в сопровождении нескольких торговок рыбой, ее ближайших родственниц; все они были облачены в парчовые платья и прибыли в великолепной карете, прежде принадлежавшей князю ди Маддалони.

Мазаньелло был еще чересчур могуществен и чересчур опасен, чтобы его жена не встретила радушного приема со стороны герцогини де Аркос. Герцогиня обласкала ее, несколько раз поцеловала маленького сына Мазаньелло и отпустила мать и ребенка, завалив их подарками.

На протяжении трех дней Мазаньелло не спал. Бессонница, как известно, является одним из первых характерных проявлений сумасшествия. Наступил девятый день восстания; Мазаньелло поднялся с постели, пребывая в еще большей ярости.

Из дому он выехал верхом, с обнаженным мечом в руке. Было от силы пять часов утра. Он бросался на каждого, кто попадался ему на пути, и норовил ударить его мечом.

Какой-то человек пренебрег опасностью и направился к нему. Мазаньелло, удивленный тем, что кто-то осмелился пренебречь его гневом, остановил этого человека и спросил у него, что ему нужно.

Тот пожаловался, что накануне у него похитили жену.

— Колесовать похитителя! — крикнул Мазаньелло.

Два часа спустя ему доложили, что похищенная женщина вела безнравственный образ жизни и сама подстроила это похищение.

— Тогда, — сказал Мазаньелло, — пусть обезглавят обоих!

И приговор был приведен в исполнение.

Весть об этих приступах безумия дошла до герцога де Аркоса, которому, по всей вероятности, причины случившегося были известны лучше, чем кому-либо другому. Под каким-то предлогом он послал к Мазаньелло князя ди Челламаре, старого и почтенного вельможу.

Вначале тот рассуждал вполне здраво и спокойно, но вскоре возбудился и, возбудившись, стал говорить нечто странное.

— Нет под светом солнца ни одной головы, снести с плеч которую у меня не было бы права и власти! — вскричал он. — До сего дня я уважал и чтил короля Филиппа Четвертого, но если он покровительствует князю ди Маддалони, то, клянусь Богом, город Неаполь будет полностью сожжен, а Неаполитанское королевство предано ужасам разорения!

Князь ди Челламаре доложил герцогу о состоявшемся у него разговоре с Мазаньелло и пояснил ему, что способен сделать безумец, которому достаточно произнести лишь слово, чтобы ему повиновались сто пятьдесят тысяч человек с оружием в руках.

Как раз в этот момент к вице-королю явились герцог ди Караччоло и его брат дон Карло, главный конюший короля. Они пришли просить у него защиты. Проезжая мимо Мазаньелло, они на свою беду не поклонились ему, и он велел передать им, что они под страхом смерти должны прилюдно поцеловать ему ноги.

К счастью, услышав эту угрозу, они успели спастись бегством и теперь пришли просить вице-короля избавить их от подобного унижения.

Герцог де Аркос, страшась не только за себя, но и за других и не видя более надежного способа обеспечить свою безопасность, вновь удалился в замок Кастель Нуово, однако на сей раз снабдил его провизией и боеприпасами.

Но, удалясь туда, он оставил за спиной у себя людей, имевших задание распространять по всем улицам и закоулкам Неаполя весть, которую поведение молодого рыбака делало более чем правдоподобной:

— Мазаньелло сошел с ума!

V МУЧЕНИК

Как только герцог удалился в крепость, ему доложили о визите Дженоино и Арпайи.

В то утро Мазаньелло прилюдно оскорбил Арпайю и угрожал смертью Дженоино, заявив старику, что на сей раз он будет иметь дело не с каким-то там герцогом де Осуной, так что ему лучше поостеречься.

Они пришли сообщить вице-королю о своей готовности впредь подчиняться лишь ему и исполнять любые его приказы, даже если эти приказы будут направлены против Мазаньелло.

Герцог тотчас же созвал вельмож, затворившихся вместе с ним в крепости, и стал советоваться с ними, выясняя, какие меры надлежит принять в отношении Мазаньелло.

В итоге обсуждения было решено, что Мазаньелло, дабы удалить его из Неаполя, пригласят совершить еще одну прогулку в Позиллипо;

тем временем в крепость заманят Витале, его главного секретаря, единственного человека, на которого он мог всерьез рассчитывать;

горожан, а главное, народных вожаков соберут на площади Сант’Агостино;

там всем сообщат о безумии, в котором пребывает Мазаньелло;

его возьмут под стражу и заключат в какую-нибудь крепость, где его жизнь будут оберегать в награду за те огромные услуги, какие он оказал народу.