Небеса чистого пламени

— Алексис, — Бредэнс все никак не мог усесться, извиваясь, как осьминог в пробирке — хотя нет, тот и то телодвижений делает меньше. — Алексис, поторопись, поторопись! Они ведь нас загребут!

— Они ведь твои коллеги, — цирюльник наугад тыкнул несколько кнопок на панели управления.

— Я незаконно угоняю дирижабль, такое никаким коллегам не понравится, — Невпопадс по-крокодильи высунул голову из кабины и, увидев несущихся прямо к дирижаблю жандармов, заговорил еще быстрее: — Алексис, скорее, скорее!

— Но ты не уселся…

— Скорее!

Цирюльник пробежался взглядом по кабине, заметил здоровый рубильник, словно созданный только для того, чтобы его уж точно заметили, и, закрыв глаза, дернул за него.

Дирижабль начал набирать высоту.

Старый жандарм наконец-то уселся и захлопнул капсулу-кабину — в принципе, вся махина и состояла из плотно закрывающейся кабины со стеклянным иллюминатором и «сигары». Получался этакий велосипед для полетов — если судить по простоте конструкции и использования.

— Ха! — воскликнул Бредэнс, посмотрев вниз. — Так вам и надо, остолопы! Эх, сейчас бы песочку Сета…

— Не начинай.

— Да я и не успел. Кстати, ты знаешь, как сделать так, чтобы эта штука… эээ… больше не поднималась?

— У меня все тот же ответ — сейчас и узнаем.

Оссмий на свой страх и риск перевел рубильник в строго горизонтальное положение. Мини-дирижабль, набрав достаточную высоту, замер в воздухе.

— Отлично, — выдохнул жандарм. — Осталось только разобраться, как…

И тут махина стремительно рванула вперед — неудивительно, ведь цирюльник нажал какую-то кнопку. Серебренные шпили, мимо которых они проносились, сплетались в одну сверкающую полосу, приправленную жидкой чернотой ночи.

— Алеееексииииисссссс, — каждая буква растягивалась, как теплая карамель. — Мы сейчаааасссс вреееежеееемсяяяяя!

Дирижабль резко тряхнуло — Невпопадс ударился лбом о спинку кресла перед ним, — после чего махина остановилась. Теперь они парили уже над центральными улицами, и хорошо, что в забитом воздушном трафике ни в кого не врезались — удача чистой воды, не иначе.

— Похоже, я разобрался, — Алексис посмотрел на мерцающие изумрудным купола Собора. — Ну что, ты готов к полету в темпе вальса?

Решив не дожидаться ответа, но посмотреть на реакцию жандарма, Оссмий запустил дирижабль — тот понесся быстро, но не слишком — и повернулся к Бредэнсу.

А вот этого делать не стоило, потому что цирюльник моментально свалился в обморок.

— Алексис?! — заорал жандарм чуть ли не сверхзвуком. Потом провел рукой по щеке и заметил пару капель крови — видимо, поцарапался, пока забирался сюда. — О, Сет меня побери…

Дирижабль стремительно стал снижаться, как брошенный с крыши арбуз.

— Нет, нет, нет, — Бредэнс попытался схватиться за штурвал и дотянуться до рубильника с кнопками, но в кабине было тесно, а перелезть через Алексиса, при его-то габаритах — проблема. Движения жандарма напоминали процесс складывания оригами — один сустав ломано загибался за другим, и таким способом тело пыталось добраться до панели управления.

— Алексис, да что ж с тобой не так — тащишься на крыши Соборов за каким-то террористами, а от крови валишься в обморок…

Жандарм вытянулся скрипичной струной, нажал какую-то кнопку наугад и зажмурился.

* * *

Одно занимательное событие случилось на борту «Нефертити» прежде, чем судно сгорело дотла. Но это мы забегаем вперед — начиналось все вот как…

Так уж повелось, что всем клинкам и кораблям давали девичьи имена — традиция, тянущаяся из глубокого прошлого, настолько, кстати, глубокого, что никто не может разглядеть начала этого бесконечного шлейфа. Ну так вот, когда люди додумались конструировать дирижабли, традиции решили не нарушать — этим махинам тоже давали женские имена.

Пассажирский дирижабль «Нефертити» каждый вечер возил людей из А́мнибуса в другие имперские города, каждый раз маршрут и пункт назначения, конечно, корректировались, но это не отменяло того факта, что все здесь было сделано с чувством, толком и расстановкой — бархатные сиденья, мягкий желтый свет, напитки в дороге и абсолютно плавный ход, достигаемый не только чудесами техники, но и чудесами в буквальном смысле — магические символы Египта делали свое дело.

«Нефертити» была действительно огромным судном, во время путешествия которого по небесам А́мнибуса замедляли весь воздушный трафик — массивный, кстати, с малахитово-зеленой «сигарой» дирижабль покидал город, и только потом все возвращалось в привычный ритм.

Как раз сейчас «Нефертити» неспешной змеей ползла мимо Собора Осириса — а удивленные пассажиры, в основном туристы, пялились в иллюминаторы.