Небеса в бездне

– Напомнил ему, что нельзя трогать то, что ему не принадлежит.

Инге некоторое время смотрела на него, а затем слегка кивнула, но на ее лице застыла тревога.

– Я поговорю завтра с жрицей.

– Я поговорю с ней. – В комнате повисла тишина.

– Фиске…

Он замер, глядя на нее.

Но она промолчала. Лишь оглядела его с головы до ног, а затем снова заглянула ему в глаза. Словно пыталась что-то разгадать.

Он встал и прошел мимо нее к лестнице. Она смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду, а затем обернулась к огню. Несколько мгновений она стояла неподвижно, а затем закрыла глаза, и ее губы зашевелились, беззвучно нашептывая молитву.

Я зарылась в одеяла. Потому что Инге не знала, что я – часть прошлого, от которого отказался Ири. И ей следовало бы молиться, чтобы я исчезла из их жизни.

Но это всего лишь вопрос времени.

Я лежала на тюфяке наверху в то время, как другие занимались домашними делами.

Никто со мной не разговаривал.

Никто ни о чем не просил.

Я поджала колени к груди, все еще пытаясь согреться. Казалось, холод заморозил меня изнутри. И там поселилась пустота.

Когда утреннее солнце пробилось в дом, я натянула одеяла на голову, прислушиваясь к своему сердцебиению. Ири поднялся наверх и склонился надо мной, его тревога переполняла комнату. Я притворилась спящей, и когда он спустился вниз, я снова стала дышать. Вглядываясь в темноту под одеялами, я пыталась вспомнить это странное ощущение, сжигавшее меня изнутри, когда я стояла во мраке леса, привязанная нагой к дереву.

Еще никогда я не была столь уязвима. И столь напугана.

И до этого мгновения я еще никогда не испытывала ненависти к самой себе.

Я помнила свет, отражавшийся от снега. Свое шумное дыхание в тишине. Помнила, как подумала, что если умру, то не попаду в Солберг. А затем впервые в жизни меня захлестнул всепоглощающий стыд за страх перед смертью.

Передо мной мелькали красные, оранжевые и желтые вспышки на поле боя. Я ощущала жар и обжигающую боль. Пламя войны бушевало в моем горле и рвалось наружу. Я видела себя живой. Сильной.

И я закрыла глаза.

Остались только белая тишина и холод того леса. Ничего, кроме одиночества. Крохотная частичка моей души, ожидающая прихода смерти. А смерть подкрадывалась ко мне во мраке. Она пришла за мной. Но стоило ей склониться надо мной, и я подумала лишь о том, что не хочу умирать.

До того мгновения, как я увидела Ири в Аурвангере, мне был неведом настоящий страх. Я всегда считала, что у жизни есть простое объяснение – боги повелевают нами. Дают и отбирают свою благосклонность.

Но я осталась без своего клана.

Совсем одна в лесу.

Сигр отвернулся от меня. Я это чувствовала. И постоянно вспоминала о прежнем Ири, совсем еще мальчишке, медленно умиравшем на снегу. О маме, чью плоть покидала жизнь. Ее битва закончилась.

И еще о воине Херджа, скользившем в темноте среди деревьев, словно предвестник беды. Он не сводил с меня глаз.

Раздался стук в дверь, и я насторожилась.

– Инге. – До меня донесся ласковый голос, и я свесилась над краем тюфяка, вглядываясь в щели в полу.

На пороге появилась Тала, и все поднялись ей навстречу. Инге взяла жрицу за руки и почтительно пожала их. Но тревога, наполнявшая дом, по-прежнему витала над ней. И, казалось, придавливала своей тяжестью.

– Я принесла вам добрую весть. – Тала перешагнула через порог. – Отец Руны согласен выдать ее за Ири. – Она стиснула руку Ири и улыбнулась.

На его лице расцвело облегчение, и он обернулся к Инге.

– Ты этого достоин, Ири. – Инге улыбнулась.

Тала кивнула:

– Из вас получится отличная пара.

Радость в глазах Ири снова пробудила во мне тянущую боль потери. Я с трудом сдерживалась, чтобы не закричать.

– Спасибо. – Он кивнул.

– Конечно, тебе необходимо все привести в порядок. И когда ты будешь готов, мы займемся приготовлениями.

Тала снова улыбнулась, а я не сводила с нее пристального взгляда. Казалось, она искренне рада, и все остальные смотрели на нее с обожанием. С доверием. Но, глядя на жрицу, я могла вспоминать лишь только, как она наблюдала за мной в лесу. И как ушла, бросив меня умирать.

Она подсела к столу, положив руки на колени, и ее поведение немного изменилось. Все вокруг это заметили и умолкли.

– Поговорим о том, что произошло прошлой ночью. – Она посмотрела на Фиске, застывшего у очага. – Ты ничего не хочешь сказать?

В отличие от Инге Фиске выглядел совершенно невозмутимо. Он спокойно выдержал взгляд жрицы.

– Вчера вечером после охоты я ходил к Торпу, чтобы поговорить, после того, как узнал, что он пытался убить мою рабыню.

– Ты разговаривал с ним?

Лицо Фиске оставалось непроницаемым. Ири, стоявший рядом, пристально смотрел на огонь, теребя пояс.

Тала склонила голову набок.

– Торп покусился на твою собственность, хотя не имел на это никакого права. И расплатился за последствия.

Такие же порядки существовали и в клане Аска. Если ты нарушил закон, то должен ответить за это. И не было судей или хранителей устоев. Только жрецы еще пытались как-то сохранить мир в деревне. Когда кто-то причинял тебе вред, ты разбирался с ним сам. А если нет, то становился лакомым куском для других обидчиков.

Фиске кивнул: