Небеса в смятении

Каждый философ знает, как впечатлен был Гегель, увидев Наполеона, едущего по Йене верхом – для него это было все равно, что увидеть мировой дух (преобладающую историческую тенденцию) на коне… Тот факт, что Берни затмил Байдена на его инаугурации и что его простой образ мгновенно стал знаковым, указывает на то, что истинный мировой дух нашего времени был там, в его одинокой фигуре, символизирующей скептицизм по поводу фальшивой нормализации, инсценированной во время церемонии. Прославление его образа говорит о том, что у нас все еще есть надежда; люди осознают, что необходимы радикальные перемены. Линии раздела, похоже, четко очерчены между либеральным истеблишментом, воплощенным в Байдене, и демократическими социалистами, самыми популярными представителями которых являются Берни Сандерс и Александрия Окасио-Кортес.

Однако за последние недели произошло нечто такое, что, кажется, нарушает эту четкую картину. В своих интервью и других публичных выступлениях Александрия Окасио-Кортес защищала Байдена от нападок со стороны социал-демократических левых. В своем интервью, опубликованном 19 марта в журнале демократических социалистов Америки Democratic Left, она «соединила крайне щедрые похвалы демократической партии с яростной критикой социализма»¹⁰⁹. Как рассказывал Эрик Лондон, в своем интервью она

представляет Демократическую партию как полностью трансформировавшуюся в партию рабочего класса. Она говорит, что администрация Байдена и нынешние демократы «полностью переосмысливают себя в гораздо более прогрессивном ключе». Давление со стороны левых привело к «почти радикальным переменам» среди укоренившихся демократических лидеров… Единственным препятствием для достижения совершенства истеблишментом демократической партии является левая оппозиция. Эта политик, сделавшая карьеру на критике «демократического истеблишмента» и изображающая из себя аутсайдера, теперь превратилась в самого яростного защитника истеблишмента и самого неистового противника внешней критики.

Исходя из этого, Окасио-Кортес, естественно, отвергает левую критику Байдена как «в действительности привилегированную критику»¹¹⁰, мобилизуя старое и очень подозрительное различие между «добросовестной критикой» и «недобросовестной критикой». Она утверждает: «Недобросовестная критика может очень быстро разрушить все, что мы построили… у нас нет времени, и мы не можем себе позволить развлекать недобросовестных участников нашего движения». (Кстати, я отчетливо помню это различие со времен своей юности, когда коммунисты во власти регулярно противопоставляли «конструктивную» критику деструктивной антисоциалистической критике.) Если у нас «нет времени развлекать недобросовестных участников нашего движения», не является ли это (не слишком) тонким призывом к чистке? Окасио-Кортес идет дальше, обвиняя левых оппонентов Байдена в том, что они, критикуя президента, демонстрируют свое презрение к бедным и угнетенным¹¹¹. Она также заигрывает с политикой идентичности в противовес «классовому эссенциализму» и повторяет старый трюк либеральных левых, обвиняя своих левых критиков в служении правым: «Когда вы говорите, что “ничего не изменилось”, вы называете людей, которые сейчас защищены от депортации, “ничем”. А мы не можем допустить этого в нашем движении»¹¹². (Наверное, неудивительно, что в конфликт между Окасио-Кортес и демократическими социалистами теперь вовлекается даже полиция – СМИ сообщали о визитах полиции к пользователям Twitter, критикующим Окасио-Кортес в соцсетях¹¹³.) Но стратегия Окасио-Кортес здесь двойственна, ведь в то же время она осуждает администрацию Байдена за слишком медленное движение по Новому Зеленому Курсу¹¹⁴ и за недостаточные инвестиции в обновление инфраструктуры¹¹⁵, а также ругает Байдена за «варварские» условия пересечения границ страны¹¹⁶. Таким образом, она придерживается последовательной стратегии: она хочет, чтобы радикальные левые доверяли администрации Байдена, но одновременно осуществляли «добросовестную критику» и толкали ее вперед.