Небеса взятые штурмом

А не стоим ли мы на месте, − те, кто должен бежать ради венца вечности? Конечно, если небеса берутся только усилием, то ленивый человек никогда не попадет туда. Для Бога нет никакой разницы между ленивым и нечестивым, как написано: “ …лукавый раб и ленивый!”^*) (Матф. 25:26).

2. Я направляю свое порицание в адрес религиозных формалистов, которые вкладывают всю свою религиозность в особые жесты, одеяния, символы религиозности, и при этом считают, что все это дает им право на небеса. B Писании сказано: “…Ты носишь имя, будто жив, но ты мертв” (Откр. 3:1). Религиозная форма и показное христианство – это то, на основании чего окружающие люди судят о религиозности человека. Они являются средством для того, чтобы поддерживать добрую репутацию человека в мире. Если бы люди не прикрывались своей религиозностью, то благоразумный человек никогда не подошел бы к ним.

Однако, таких христиан следует воспринимать не лучше, чем формально крещенных язычников. Из этого следует, что, мы должны демонстрировать свою религиозность не для того, чтобы приобрести репутацию и уважение среди окружающих людей.

Религиозная форма служит человеку для того, чтобы заглушить голос своей собственной совести. Если человек хоть немного не проявляет внешне свое благочестие, то его совесть бросает ему в лицо вызов и вселяет в него страх. Поэтому люди считают целесообразным для себя иметь вид благочестия. Но, увы, что из этого следует? Писание говорит о необходимости употреблять усилия для достижения небес. Какое же усилие содержится в форме? В ней нет искреннего стремления сердца. Есть один только вид, но нет силы благочестия (см. 2 Тим. 3:5).

Религиозные формалисты подобны надгробным памятникам в церкви, у которых глаза и руки подняты к небесам, но у которых нет души. Благочестие формалиста состоит в основном из мелочной педантичности и скрупулезности; в то же время, он игнорирует важнейшие вопросы закона: веру и милосердие (см. Матф. 23:23). Он испытывает угрызения совести относительно своих суеверных фантазий, но не придает значения греху; он больше боится зайца, пересекающего ему дорогу, чем блудницы в своей постели. Он ненавидит святость. У Христа не было более злых врагом, чем религиозные формалисты – фарисеи. Формалист никогда не бывает горячим, за исключением случаев, когда он занят преследованием истинной силы благочестия.

3. Я направляю порицание также в адрес тех людей, которые употребляют усилие, но употребляют в плохом смысле – в стремлении к аду. Они стремятся туда в поте лица своего, как написано у пророка: “Каждый обращается на свой путь, как конь, бросающийся в сражение” (Иер. 8:6). Боевая лошадь яростно и стремительно движется среди орудий и копьев – точно также и эти люди яростно стремятся ко греху. Они употребляют усилие, во-первых, в противостоянии добру, а, во-вторых, в поисках зла.

Они следующим образом употребляют усилия в своем противостоянии добру.

1) Они употребляют усилие, противясь Духу Божьему. Дух Святой стучит в дверь сердца грешника. Он ожидает, пока голова грешника не наполнится росой освежающей чистоты, а замок его сердца – ночными слезами. Но грешник отвергает, огорчает Дух Божий и отсылает этого голубя прочь от ковчега своей души. Стефан сказал таким людям: “…Вы всегда противитесь Духу Святому” (Деян. 7:51).

Дух Святой предлагает грешникам благодать, а грешник употребляет силу против такого влияния Духа, как написано: “Но они возмутились и огорчили Святого Духа Его” (Ис. 63:10). И разве не может Господь оставить эту борьбу с грешником? Бог, Который желает войти в наше сердце только в том случае, если мы отворим Ему, не обещал, что придет вновь, если мы недоброжелательно отказываем Ему в праве входить в наше сердце.

2) Они употребляют силу, противясь голосу своей собственной совести. Совесть – это Божий проповедник в сердце и этот проповедник не может льстить. Он говорит людям об их гордости, алчности, злоупотреблении Божьей милостью, но они вместо того, чтобы противостоять своим грехам, проявляют силу в противлении своей совести. Они заставляют совесть молчать и лишают ее свободы выбора. Но точно так, как пророк Захария, будучи немым, потребовал дощечку для письма и все-таки написал то, что не мог сказать (см. Лук. 1:63), − так и совесть, когда ей не разрешают говорить, то она будет писать.