Небесная глина

Отвыкшая лаять,
трусливо поджавшая хвост,
от теней прохожих
шарахнулась сука под мост.
Средь каменных трещин,
где в логове тихо сопят
детенышей двое —
уже не щенков, но волчат,
она проскользнула
и на бок,
подставив соски,
легла и застыла
от вдруг подкатившей тоски.
И молча лизала
детенышам сонным бока:
язык для собаки,
что матери нежной рука.
Потом задремала,
глаза прикрывая с трудом,
и снова приснилась ей сказка
собачья
про дом,
где было уютно
и не было разных угроз,
никто не пытался
повесить жестянку на хвост,
никто не пинался,
никто не хотел пристрелить,
со спичкой не лезли
ей рыжую шкуру палить.
Сторожкие уши
собака держала с трудом.

Такой уж ей снился

волшебный,
несбыточный сон…

Мы — люди!

Мы любим похвастать
любовью к живому.
Но если бы нас, как ее,
объявить вне закона,
чтоб наших детей
да в помойные ведра с водой,
не дав им прозреть,
большелобой совать головой?
А если бы нас, как ее, —
из ружья да картечью,
чтоб мы не слонялись
по улицам шумным беспечно?
А если бы нас, как ее, вдруг
затравленных топотом,
ловили бы днем
для убийства
и докторских опытов?

Мы с псами и сами

Живем
Пиночетами Чили:
Сперва приучали,
потом навсегда проучили!
Они в нас поверили,
души свои нам отдали.
Мы были в доверии.
Были. Пока не предали,
на улицы выгнав,
взвалив на собачьи их плечи
груз нами придуманной
страшной,
смертельной
картечи.
Мы продали дружбу,
нельзя же инстинктом измерить,
считая лишь службой
собак вековое доверие.

Бродячим собакам,

наверное, верится в лучшее.
Мы — люди.
Мы любим
похвастать
любовью к живущему!

1989 г.

Охота

Снег хрустит. Завершается круг.
Не уйти
от проклятой погони!
И деревья с флажками вокруг:
остановишься —
пуля догонит!
Лапы раня о снежный наст,
ставший вдруг
кровянистым и колким,
ищут в чаще спасительный лаз
и не могут найти его
волки.
В этом беге спасения нет.
Волк предсмертно завоет
и смолкнет.
И шагнет обреченно на снег,
грудь подставив
прищуру двустволки!
Как собаки и люди смелы —
безопасно
наброситься скопом.
И дымят на морозе стволы.
Мир пропитан бензином
и потом.
Псы озлобленно нюхают воздух,
над поляною разлит азарт.
С неба черного
белыми звездами
смотрят мертвые
волчьи глаза!

1995 г.

«Светла, мой друг, тоска, живущая в душе…»

Светла, мой друг, тоска, живущая в душе.
Все ж осень подошла. Не середина лета.
Я вижу тайный смысл в нелепом мираже,
в полете мотылька до гибельного света.

Так в черной пустоте идет распад планет,

Но сгинувшей звезде светить еще столетье.
И мы летим, летим на этот звездный свет,
хоть нас в конце пути уже никто не встретит.

1998 г.

«На утренней заре — мычание коров…»