Небесная канцелярия

Желания, связанные с любовью, самые прикольные. Вот, например, элементарная формулировка: «Хочу, чтобы он позвал меня замуж», – и сидишь, настраиваешь контекстную рекламу, чтоб респонденту обручальные кольца на глаза попадались. Когда в Сети пошла волна демотиваторов, а потом мемов, мы оторвались по полной. Но чаще всего приходили формулировки в духе: «Я хочу, чтобы она догадалась, что я её люблю, но так, чтобы я прямо об этом не говорил, но только в том случае, если она тоже меня любит…» – и вот такой мутоты строчек на десять. Мы наловчились распутывать такие на раз-два. Вот тут я очень пригодилась ангелам. Когда объясняла, что люди имеют в виду, на их недоверчивые лица стоило посмотреть! Однажды Лео, бессовестно приукрашивая, в цвете и в лицах поведал, как Пафнутий в полном ангельском блеске явился к одному незадачливому влюблённому и выложил ему всё напрямую. Ещё и кофе чужой выпил, гад такой! Я хохотала до слёз и решила бы, что всё это враньё, но Пафнутий сидел рядом и кивал на каждое слово, улыбаясь красивыми, серыми, чуть грустными, с хитринкой, глазами.

А там ничего такого даже близко не имелось в виду.

И Белла решила рискнуть. У неё горели глаза, она заражала своей надеждой и уверенностью. Мне казалось, что она почуяла что-то из давно забытых времён, почуяла надежду.

Я сделала всё, что могла… честное слово.

Я очнулась от воспоминаний. Аврелий, судя по почти нетронутому кофе, витал тоже где-то не здесь. Я невольно взглянула на его руки. Руки, привыкшие к мечу.

Мне много раз приходилось видеть смерть. Порой казалось, что слишком много. И в этой жизни, и в предыдущих. И я помню, как в каждой из смертей видела нечто… неощутимое, на грани вздоха и его отсутствия. Я сама затаивала дыхание и пыталась уловить что-то в воздухе…

Теперь-то я понимала, что хоть на миг хотела ощутить прикосновение этих рук, вспомнить о том, кто я. И пусть это прикосновение было самым страшным для людей. Мне бы оно дало столь необходимую живительную надежду.

Аврелию ничего не мешало сейчас дотронуться до меня – и он всё просто испортил бы. Как же сложно строить мосты, сгоревшие ещё до того, как люди обрели власть над огнём! Как сложно возводить их заново, проверять опоры на прочность, делать первые неловкие шаги навстречу друг другу, не зная, не окажется ли под ногами снова провал, не зная, нужно ли вообще делать эти шаги, есть ли смысл.

Он тоже это осознавал. Что у нас может быть общего, что останется потом, когда все слова будут сказаны, когда угаснет яркость воспоминаний, если наша любовь перестанет быть вожделённой и запретной?

Я догадывалась, что там будет. Всё то же ощущение несбывшегося, неслучившегося, приправленное горечью. Эта любовь – только до определённого предела, до границы, которую невозможно перейти. Что случается после того, как переворачивается последняя страница романа о запретной любви? Об этом не знал никто.

Я снова на какой-то миг позавидовала Белле. Она сгорела, погибла на пике, навсегда осталась в памяти каждого такой: несбывшейся мечтой, слишком яркой, прекрасной и идеальной, чтобы быть реальной. Только вот мне такой вариант не подходил. Я хотела жить, и жить максимально счастливо.

Начал накрапывать дождь. Сумерки апреля давно превратились в ночь. Рядом послышалось деликатное покашливание. Котоглазый бармен стоял на безупречно выдержанном расстоянии, и стало ясно без слов: свидание-вне-времени подошло к концу. Я допила последний глоток кофе с ромом, встала и зашагала прочь, не оглядываясь.

Я проснулась от яркого солнца, заглядывающего в окно с витражными стёклами. Рядом на тумбочке лежала визитная карточка с печатью – использованный сертификат на свидание-вне-времени.

Аврелий знал, что делает. Если уж мы упустили вечность, приходилось искать возможности найти хотя бы минуты.

Поиск решения

– Тинка, тебе бы к врачу сходить, – заметил Лео, с тревогой разглядывая меня.

Чувствовала я себя плохо, и физически, и морально. Снова болела голова. Лео выклянчил у Гарика пропуск в архив, но сейчас меня не вдохновляла перспектива возиться с бумажками. Мне срочно требовалось привести себя в порядок.

– К врачу? – переспросила я. – У вас есть врач?

– А как же. И не один. Рекомендую Натана Ивановича. Хороший, грамотный специалист.

– Дай угадаю. Запись на три месяца вперёд, а потом всё равно в порядке очереди. И талончик в шесть утра не забыть. А если нужно быстрее, так, наверное, столько веры выложить надо…

Лео заморгал.

– Чего? Ты что такое несёшь? Это же медицина, самое главное. И никогда врач не будет брать ни у кого веру. Их финансируют сверху, и очень хорошо. Вот, смотри.

Ангел провёл рукой по воздуху. Перед нами материализовался и замерцал голографический экран.

– Вот сюда вносишь запрос, – принялся объяснять Лео. – Система генерирует, к кому тебя направить. Сегодня, край завтра, примут. По желанию можешь сама врача выбрать. У них не ограничен лимит временных петель, работают в своём времени, достаточно и на работу, и на отдых.

– А если система зависнет? – скептически поинтересовалась я.