Небесная канцелярия

Я сидела, глядя на костёр. Чуть поодаль Мишка под музыку в наушниках выделывал финты огненным мечом. Леонард ушёл спать. Где-то далеко-далеко слышалась грустная мелодия флейты. Аврелий сидел по другую сторону костра. Мы вернулись из мира людей затемно, уже стояла глубокая ночь, а я всё не могла справиться с информацией, которая на меня навалилась.

– Каков шеф-то у нас, – наконец произнесла я. – Каждое слово ловит. Я попросила дать возможность прожить последнюю жизнь так, чтобы просто побыть счастливой. И он сделал вывод, что будет логично оборвать мою жизнь в детстве.

– Действительно логично, – с серьёзным видом кивнул Аврелий. – Это лучшее, что он мог предложить на твой запрос, даже более того, уйди ты ребёнком, сразу бы отправилась в мир-за-гранью, в отдельное ведомство детских душ, минуя бюрократию. И там действительно ждёт вечное счастье. Поверь, я хорошо знаю, о чём говорю. В своё время я много работал с детьми.

– Значит, вот как это можно назвать, – сказала я. – Ты лишил меня гарантированного вечного счастья?

– Выходит, что так.

Мишка наупражнялся с мечом и, подсев к нам, принялся настраивать гитару. Похолодало. Я куталась в контрабандный плащ. Повсюду: сверху, вокруг, внизу под редкими облаками – зажглись яркие звёзды. Я сделала несколько глотков из бутылки с нектаром. Аврелий встал, обошёл костёр, сел рядом и обнял меня.

Как будто сто лишних килограммов вмиг слетели с моей души. Я вздохнула и обессиленно упала в его объятия, опустила веки и спрятала лицо на его груди. Он закрыл меня сотканным из окружающей тьмы крылом. Казалось, это всё лишь перерыв, недолгое свободное время между перерождениями. Завтра ждёт аудиенция у шефа, сдача отчёта и утверждение нового плана. А сейчас только ночь, треск поленьев в костре, гитара, друзья, любимый – и всё так правильно, так, как должно быть, но почему-то никогда не было… И нам никто не в силах вернуть бездарно упущенное время, которое мы умудрились потратить на светские разговоры и придуманные обиды. Аврелий, как будто почувствовав эти мысли, обнял меня крепче. Мишка справился с настройкой и заиграл что-то спокойное и непритязательное. Где-то далеко затихли звуки флейты.

Я подожду

Завтра.

С рассвета это слово крутилось в моей голове, как единственное, имеющее значение.

Завтра я наконец-то её увижу.

Когда мы расстались, я думал, это ненадолго. Подумаешь, одна человеческая жизнь. Но оглядываясь назад, я вижу целую вечность.

Работа. Дом. Снова работа. Монотонная и удручающе скучная. И каждое утро, прежде чем открыть глаза, я думал: «Этот день пройдёт, и я стану на день ближе к ней». Иногда возникала мысль: «А вдруг она меня забыла? Разлюбила? Вдруг не захочет больше видеть меня?»

Нет. Я помню, как она уходила тогда. Говорила, что ей хочется понять людей, узнать о них больше. И нашла возможность это сделать. Она всегда добивалась своего, моя упрямая, прекрасная… Я помню, как её глаза горели решимостью и любовью. Любовью ко мне.

Она ушла. Однако, как бы ни грызло меня одиночество всё это время, оставалось главное – надежда и ожидание. Я всегда знал, что мы рано или поздно встретимся.

«Я подожду», – твердил я снова и снова.

Я ждал много лет. Подожду и ещё один день.

Я завязал шнуровку на вороте и отправился на работу.

Света металась по квартире со списком вещей и лихорадочно вспоминала:

– Так, спальник взяла, палатку Лёха возьмёт… спички, фонарик, шапка, тушёнка… что-то забыла! По-любому что-то забыла! Точно, соль! Надо взять соль…

Она побежала на кухню и принялась насыпать соль в непромокаемый пакетик.