Небесное чудовище

– А ты сам? – все-таки хмыкнул он. – Не пойдешь поклониться ей?

Они переглянулись и синхронно печально вздохнули. Каждый отлично понимал: идти придется, ведь они – стражи богини. А если точнее – верные слуги, которых капризная небожительница нещадно гоняла…

Дайюй Цзиньхуа, Богиня Чудовищ и Предвечная Дочь Хаоса, не ведала пощады. Других чувств она тоже не ведала, в отличие от них, ее преданных стражей. Тех, что все время соперничали за право встречать ее при очередном пробуждении.

А их повелительница? Она жила как хотела, с завидной регулярностью нарушая все возможные правила. Что ей глупые устои Небесного Царства? Она явилась в этот мир, когда, собственно, и мира еще не было. Тогда из Топки Первохаоса первыми вышли чудовища. А потом, из огромного мирового яйца, вылупилась и сама Дайюй Цзиньхуа, пришедшая из ниоткуда, не рожденная никем. Чудовища сами признали ее богиней и возвели на престол, ведь она была единственной, кто не имел звериной сущности – только искру первичного пламени, частичку Изначального Хаоса, способного плавить планеты.

Мир чудовищ был простым и беспечным: в нем царило право сильного, но при этом не было воин и распрей. Каждый знал свое место и смирялся со своей судьбой.

А Дайюй Цзиньхуа? Она оказалась, пожалуй, беспечнее всех – лишь персиковое вино и развлечения интересовали ее. Порой чудовища приходили к ней, чтобы разрешить конфликт, и она всегда судила мудро, являя собой образчик милосердия. До тех пор, пока ее не провоцировали. Тогда от провокаторов оставались лишь обугленные головешки, а Дайюй Цзиньхуа неслась дальше – пить и веселиться.

Ее одежды поражали яркостью, легкостью и богатым убранством. Они не прятали, а, наоборот, подчеркивали и хрупкость фигуры, и белизну кожи, и черноту длинных, ниспадающих до самых пят волос.

Богиня Чудовищ не ведала стыда. Если она хотела предаться утехам с каким-нибудь симпатичным чудовищем, то предавалась, наутро расставаясь с ним безо всяких сожалений. Привязанностей она тоже не знала. И не считала разбитых сердец.

Так она шла сквозь тысячелетия.

А потом появились боги. И все изменилось…

– Дайюй Цзиньхуа вот-вот проснется, – продолжал вещать юноша. – Тысячелетний сон завершен. Богиня открывает глаза!