Небесное чудовище

Как и прежде, он головокружительно красив: идеальное лицо без малейшего изъяна, высокий рост, широкий разворот плеч и стройный стан, которому позавидуют иные небожительницы. Линь Вэйюань всегда был предметом вожделения всех юных и не очень обитательниц Небесного Царства – от знатных дам до служанок. А его глаза – большие, сияющие, утопающие в невероятно длинных и густых ресницах – многим снились во снах. Это я знаю точно – все мои прислужницы сохли по бывшему Наследному Принцу.

Впрочем, глаза сияли раньше. Теперь же в них словно потушили огонь, засыпали негашеной известью вины и боли. Из-за глаз и нескольких седых прядей в иссиня-черной шевелюре он и кажется взрослее.

– Чем обязана, Ваше Высочество? – Склоняюсь в шутливом полупоклоне. Я Императору-то не кланяюсь, а тут – какой-то мальчишка. Это мое почтение к форме и к тому, что он делает уже много веков.

– Не стоит церемоний, Дайюй, – говорит он, – я уже не Наследный Принц. А ты… а кто у нас теперь ты?

Пожимаю плечами: сама хотела бы знать.

Линь Вэйюань становится рядом, склоняется, опираясь на перила, и устремляет взгляд вдаль.

– Каждый день прихожу сюда, – роняет тихо.

Его голос низкий, мягкий, с бархатистыми нотами. Он никогда его не повышает. Но умеет говорить так, что собеседник чувствует себя полным ничтожеством.

– Это глупо, – усмехаюсь я. – Ты же сам выжег ей золотое ядро. Она больше не может возродиться как божество. Ее участь – вечное перерождение в Мире Смертных. Короткие, полные страданий человеческие жизни. Одна за другой. Как бусины в твоих четках. – Киваю на его неизменный атрибут.

Четки у него изумрудные – такими были глаза Чжэнь Цянцян. Интересно, какого цвета они теперь?

– Ты видела ее? Встречала? – спрашивает с затаенной надеждой.

Фыркаю.

– Делать мне больше нечего. Тебе ли не знать, Линь, какую охоту устроили на меня небесные? Ты же командир теневых стражей, сам же распоряжения и отдавал, верно?

– Верно, – вздыхает он.

Я не злюсь – Вэйюань делал что должен. Как Фэн Лэйшэн, как Пепел… У них всегда были долг и обязанности. И приоритет: гуево спокойствие Трех Миров.

– Зачем ты позвал меня? – Я начинаю раздражаться. – Поностальгировать?

– Знаешь, – говорит бывший Наследный Принц, не глядя на меня, – ты всегда меня удивляла. Только ты могла быть одновременно и Богиней Хаоса, и Богиней Чудовищ, притом последние сами избрали тебя. Сами преклонились перед тобой. Чудовища, которые вышли из Бездны Хаоса, которые не признавали и не признают старшинство кого-либо надо собой, вдруг решили, что им нужна богиня. Не подскажешь почему?

– Кто знает, – хмыкаю я. – Может, тебе следовало спросить их самих? Хушэнь здесь, Юэ Ту. Не хочешь поговорить с ними?

– Хушэнь… Хушэнь… – Он барабанит тонкими пальцами по парапету, будто перебирает струны гуциня. – Ты доверяешь ему?

– Он – мой дух-прислужник, – отвечаю просто. – Хозяин не может не доверять своему прислужнику.

– А ты никогда не спрашивала себя, Дайюй, – вкрадчиво интересуется командир теневиков, – с чего вдруг свободолюбивый Тигриный Бог внезапно решил стать чьим-то прислужником?

– Честно сказать, я не все помню из прошлой жизни, – признаюсь я. – С моей памятью хорошо поработали, она теперь как лоскутное одеяло. Я напрочь забыла, как и когда обрела прислужников. Не только Хушэня, но и Маогуя.

Линь Вэйюань оборачивается и едва ли не прожигает во мне дыру своим взглядом.

– А еще – ты никогда не спрашивала себя, почему вы проиграли в той войне? Ведь на самом деле у Небесного Воинства не было ни шанса против армии чудовищ. Древних и могучих, явившихся в этот мир на тысячелетия раньше нас. На вашу сторону встали и Владыка Фэн, и моя Сяо Цян…

Ее имя Линь Вэйюань произносит с нескрываемой горечью, и я вспоминаю, как прекрасна и величественна тогда была маленькая Розочка, как зеленое пламя праведного гнева полыхало в огромных глазах, как отблески пожара окрашивали в медь темно-русые волосы… Сама Богиня Мести! Но ее месть разлетелась в щепы, столкнувшись с новым предательством: сначала небесные предали ее народ, а потом по ее душу явился любимый.

– У меня была лишь одна версия: нас предал кто-то из своих.

По глазам Линь Вэйюаня понимаю: угадала.

– А мысли по поводу того, кто именно это был, есть?

– Нет. Их было слишком много, предать мог любой – чудовища коварны по своей сути и на самом деле не служат никому. Всегда сами за себя.

– Верно. Но я все-таки придерживаюсь мнения, что предателей, как и героев, следует знать в лицо. – Он лезет во внутренний нагрудный карман и протягивает мне видавший виды свиток. – Вот, может быть, это что-то прояснит тебе.

Беру свиток и бегаю по столбцам глазами. Ага, именно так я и думала… Интереснее другое: подпись. Вернее, отпечаток когтистой лапы, а поверх – рычащая тигриная морда.

Вот как? Чего же тогда в прислужники подался?

Но еще занятнее тот, кому адресовано письмо. И вот с ним у меня будет отдельный – чувствую, пожароопасный – разговор.