Небесное чудовище

Бог не может позволить себе творческий кризис! Не имеет права! Хочется кричать и топать ногами, но я осаживаю себя. Я никогда ничего не созидала – тут Вэньчан прав, – а стало быть, понятия не имею, что значит выдохнуться. Да, я была уставшей и истратившей силы во время последней войны, но огонь продолжал бушевать во мне, Она жила и дышала и в любой момент могла полыхнуть вновь. То был не кризис, лишь затишье, передышка. Так что да – мне не понять.

Пепел поднимается и кланяется, затем берет меня за руку, тянет вверх и говорит:

– Уважаемый старший, – опять включает вежливость, – позволь нам помочь. Мне в голову после твоего рассказа о Минчжу пришла одна идея.

Вэньчан, который вновь перебрался на свой гамак, лишь равнодушно машет рукой.

– Я доверяю тебе, братец Бай. Делай что должно и будь что будет, – изрекает высокомудренно, глядя в безупречную синь здешнего неба. Должно быть, с его позиции голубизну красиво расчерчивают алым лепестки цветов, опадающие с Дерева Феникса.

Владыка Дня откланивается:

– Мы пойдем, старший.

– Пусть будет удачным ваш путь, – бросает нам вслед Создатель Всего Сущего.

Когда мы отходим на приличное расстояние от дворца, я торможу и заставляю Пепла обернуться ко мне.

– Может, все-таки скажешь, что ты задумал? В конце концов, ты мой страж, и я вправе знать.

Ветер бесцеремонно треплет мои волосы, портя величественную прическу, и мне приходится высоко задирать голову, чтобы видеть глаза Гаошана, хотя очень хочется выглядеть грозной и главной.

Пепел светло улыбается и будто позволяет.

– Разумеется, моя госпожа, – говорит мягко, подносит мою руку к губам и целует, не отводя взгляда от моего лица. – Не посмею заставить тебя переживать понапрасну, моя драгоценная Цзиньхуа…

Мне хочется топнуть ногой и крикнуть: я – твой Огонек! Не хочу быть с тобой Богиней Чудовищ. Она сожгла тебя, я же хочу согреть, хочу светить тебе! Но когда он так улыбается, все мои возмущения и возражения оседают в душе, словно гаснущие искры.

– За те тысячелетия, что я выполняю обязанности Владыки Дня, я четко заучил, что в любом конфликте нужно выслушать две стороны. Мне кажется, старший не видит всей картины целиком.

– Как такое возможно? – удивляюсь я. – Он ведь создал мир, написал историю. Разве он не может перечитать предыдущие главы и поправить?

– Ты, наверное, невнимательно слушала, Цзиньхуа. – Пепел ласково щелкает меня по носу. – В Глобальном Сюжете случаются отклонения, которые не может контролировать автор.

Ага, Вэньчан так и сыпал странными словечками, от которых у меня голова шла кругом: «фанфики», «вбоквелы», «сиквелы», «приквелы», «спин-оффы»… Все это как раз и порождает те самые отклонения, а потом и вовсе приводит к Искажению и Другой Истории. В моей голове от этого до сих пор бардак – не могу рассовать все по полочкам.

Пепел всегда был куда более умным и рациональным. Он понял гораздо больше меня.

– Хорошо, – соглашаюсь я. – И что ты предлагаешь?

– Предлагаю пойти и пообщаться с Бесовкой. Хочу выслушать ее версию. Думается мне, она не просто так стащила Кисть. У каждого есть мотив, и я хочу добраться до ее.

– Похвальное начинание, – не могу не согласиться, – я иду с тобой. Тоже хочу разобраться и понять.

Пепел кивает, обнимает меня за талию и взлетает по направлению к Башне Страстей, где заключена Изначальная Бесовка. Вот только попасть туда не удается – дорогу преграждает Фэн Лэйшэн, бледный, как истинное дитя ночи, даже несмотря на смуглую кожу. Пурпурно-черный плащ реет, будто грозовая туча, руки сложены на груди. И плевать ему, что недавно был серьезно ранен и еще не восстановился – уже рвется в бой.

– Нет, брат, – заявляет Владыка Ночи решительно, – это я притащил ее в Небесное Царство, мне и вести допрос. В конце концов, из нас двоих именно я дознаватель. И не таких раскалывал.

– Лэйшэн, – я встаю между стражами и упираю руки в бока, – разве ты не должен сейчас отдыхать и лечиться? Ты нужен мне живым!

Он ухмыляется криво и ехидно.

– Не волнуйся, госпожа, твой страж живуч, ничего со мной не станется. А у тебя есть дела поважнее.

– Это какие еще дела? – недовольно ворчу я. – Что может быть важнее, чем вывести на чистую воду Изначальную Бесовку?

– Ну хотя бы спокойствие Трех Миров и порядок в Небесном Царстве.

– А им разве что-то угрожает?

Переглядываюсь с Пеплом, но тот лишь отводит смеющийся взгляд.

А Фэн Лэйшэн произносит вполне серьезно:

– Отвечаю богине: твой дух-прислужник.

– Хушэнь?

– Второго здесь сейчас, к счастью, нет, – скептически напоминает темный страж.

– И чем же Хушэнь может угрожать порядку в Небесном Царстве?

– Глобальным переполохом! Он обнаружил часть своего гарема в гареме Третьего Брата Небесного Императора и пошел возвращать… – Фэн Лэйшэн тяжело вздыхает, будто показывая: вот с кем приходится иметь дело!

Ну конечно, он же зануда и праведник, тысячелетиями тешивший себя влюбленностью в меня. Откуда ему знать, что такое гаремные страсти?

– Так что иди, – произносит строго, будто он – мой господин, а не наоборот, – усмири своего кота, а с остальным я разберусь сам.