Небесное чудовище

Глаза Нянь Эньжу начинают сверкать так, что звезды на небе должны устыдиться. Голос ее становится более нежным, вкрадчивым, а движения – легкими, плавными, опасными. Шажок за шажком она подходит к своему супругу и, встав вплотную, тыкает пальчиком ему в грудь.

– Ляпнул, да, тигренок мой, как всегда, не подумавши? – Тот активно кивает головой: дескать, прости-прости, гуй попутал. – А теперь… БЕГИ! – неожиданно взрыкивает разъяренная тигрица так, что мы все подпрыгиваем на месте. – Беги, котяра недоделанный! Беги, пока даю тебе фору!

Она резко выбрасывает руку в сторону, и в нее ложится цзяньсинцзи[21] вдвое больше хозяйки. Однако хрупкая и нежная на вид Нянь Эньжу ловко перехватывает оружие, становясь в боевую позицию, и заканчивает свою речь:

– Беги, дорогой! Потому что я сейчас не просто зла, я очень-очень-очень зла!

И замахивается на Хушэня.

Хорошо, прислужник у меня понятливый: он срывается с места и со скоростью ветра уносится прочь, вопя:

– Помогите!

– Я тебе помогу! Я тебе сейчас так помогу! – орет Нянь Эньжу, несясь за ним и размахивая огромной алебардой, будто это палочка для еды.

– Темпераментная женщина! – комментирует увиденное Пепел.

Думаю, он счастлив, что всю свою долгую жизнь верен только мне. Хотя… Нянь Эньжу хочет своего возлюбленного зарубить, а я своего сожгла. В чем-то мы с ней похожи. Только я более старая, поэтому ленивая и уже давным-давно не устраиваю сцен.

– А какая любовь! – почти восторженно произносит князь Ин.

Может, дело в этом? В любви? Может, я просто не люблю Пепла? И не любила никогда…

Чтобы заглушить тревожные мысли, сильнее налегаю на виноград.

– И вы совсем не ревнуете, Ваше Высочество? – интересуюсь, закидывая в рот ягоду.

– Я? – Третий Брат Небесного Императора вскидывает брови. – Вот к этому? – Он поводит головой в сторону, откуда доносятся крики, ругань и летят клочки шерсти. – Я ведь ее сюда не звал, в мужья ей не набивался, а теперь остался крайним-виноватым.

Он закатывает глаза, изображая всю скорбь мира.

– Как так-то? Она что, сама пришла? – смотрю на князя, недоумевая и восхищаясь одновременно. Вот это тигрица! Вот это генеральская дочка!

– И не просто пришла, еще и их притащила. – Он кивает на группку девушек, которые по-прежнему шепчутся и переглядываются, явно обсуждая нас. – К ногам ластилась нежной кошечкой! Примите нас, господин, – произносит кривляясь, переходя на тоненький, будто девичий, голосок. – Мы – брошенная стая! Мы погибнем одни! А вам будем служить верой и правдой! Вы не пожалеете, господин! – Изображает девицу, которая красуется и хлопает глазками. – Плечико оголяла, трогала всяко! Фу!

Третий Брат Небесного Императора притворно морщится. Затем разливает ароматное персиковое вино по чашкам, предлагает нам и продолжает:

– Ни стыда ни совести! Хуже лисицы! И что вы думаете? Я же добрый – пожалел, впустил, лучшие покои несчастным брошенным женщинам выделил. И если вы полагаете, что дождался благодарности или служения, о котором говорилось, то вы сильно ошибаетесь! Мало того что эти кошки закошмарили мне весь гарем, они еще и меня ни во что не ставили! Будто не они, а я им служить должен. Вон, взгляните на них – ни грамма почтения! Так что если уйдут к своему Хушэню – держать не стану. Они у меня уже вот где! – Князь Ин проводит ладонью по шее. – Давайте выпьем! А то я с этими тигрицами на трезвую не могу. – Наклоняется к нам, обнимает за плечи и шепчет: – Я их боюсь!

Да уж, поистрепалось величие у Его Высочества. Потускнел нарядный хвост! А всего-то и надо было стае крупных полосатых кошек проникнуть в его павлинник. Бедная, бедная птичка, судьба тебя к этому явно не готовила, да?

Кстати о птичках. Кажется, мне надо вернуться и задать Вэньчану один интересный вопрос. Он все время вертелся у меня на устах, но я не хотела поднимать эту тему при Пепле.

Я встаю, вежливо прощаюсь и прошу своего стража не следовать за мной, хоть он и порывается. К счастью, мои мальчики всегда были понимающими, они видели больше, чем я произносила. Обжегшись много раз, все-таки научились читать мое темное, охваченное Предвечным Пламенем Хаоса сердце.

Мягко улыбаюсь своему Пеплу, легко трогаю серебристую макушку и уношусь прочь. Туда, где качается в гамаке, засыпанном алыми цветами, будто кровавыми брызгами, Создатель Всего Сущего.

– Так и знал, что ты вернешься, – говорит он, приоткрывая один глаз. – Слышал, как вопрос прыгал у тебя на языке. Задавай, коль пришла.

– Ты ведь можешь принимать любой облик? – говорю, подходя совсем близко и опускаясь у его ног.

Вэньчан приподнимается и смотрит на меня. Мне даже становится немного неловко от совершенной зелени его глаз.

– Да, – отвечает он, – разумеется. Ведь, в конце концов, я сам же эти облики и придумал. Сам сочинил их вот в этой голове. – Стучит тонким пальцем по своему виску.

– Тогда почему птицы-зарянки?