Небесные тираны. Столетняя история бомбардировщиков

От этой формы был в восторге и мир зодчества. Органичный модерн вышел из моды в первые годы войны, теперь в цене были прямые линии. Среди тех, кому они полюбились, был и швейцарский архитектор Шарль-Эдуар Жаннере-Гри, который в те годы был атлетичным молодым человеком, носил безупречный чёрный костюм, галстук-бабочку, круглые роговые очки с толстой оправой, а его лукавую улыбку можно было принять за наигранную. Позже он сменил имя на Ле Корбюзье и стал известен как родоначальник функционализма. Основная идея этого стиля: если форма соответствует функции, то она уже красива и гармонична; это было универсальной истиной. Ле Корбюзье, подобно футуристам, чтил всё промышленное и стандартизированное. «Домашинная эра закончилась!» — заявлял он, а в архитектуре руководствовался принципом «Дом — это машина для жилья»{118}. Подобно Д’Аннунцио и Маринетти, он считал самолёт символом будущего{119}. И «Фарман Голиаф», чья конструкция состояла из «чистых» геометрических форм, он считал одним из таких символов. Настоящий шедевр кубизма. В так называемой Библии функционализма — книге Ле Корбюзье «К архитектуре» (1923) — можно найти шесть изображений огромного самолёта.

Но хотя кто-то и умудрялся видеть в дизайне «Фарман Голиафа» утончённость и инновационность, его лётные характеристики были катастрофически плохи. Создатели, так сказать, пожертвовали функцией ради красоты. Так разрушилась составленная Ле Корбюзье концепция функционализма. Похожий на картину кубиста самолёт оказался бесполезен. В наше время проектирование любого самолёта включает в себя работу над внешним видом. Чтобы получившаяся машина вызывала уважение, в ней всё должно быть пропорционально, гармонично и современно, и существует немало примеров того, как ради отличного дизайна приходилось поступиться эффективностью{120}. Но в случае с компанией «Авионс Фарман», работавшей в окрестностях Версаля, всё вышло из-под контроля, и терзаемым смесью стыда и разочарования конструкторам пришлось переделать самолёт.

Ричард Фарман был главным инженером завода с 1908 года. Именно тогда он вместе со своими младшими братьями Анри и Морисом начал конструировать самолёты. Троицу все считали новаторами. Именно их самолёт первым совершил перелёт на значительное расстояние, и именно их инженеры придумали устанавливать элероны на задней части крыльев, что стало принципиально новой системой управления, во всём превосходившей господствовавшую тогда концепцию перекашивания крыла. Тем не менее они не ознакомились с теориями Фредерика У. Ланчестера об аэродинамике и недооценивали важность сопротивления воздуха при конструировании двигателя, расчалок, массивного неубирающегося шасси и кабины пилотов. Но всё же они сознавали, что зашли в тупик.

Обновлённая модель, «Голиаф Ф.60 Бн.2», имела куда более обтекаемый фюзеляж, а вдобавок к нему похожую на неправильный прикус нижнюю турель в носовой части самолёта: Ле Корбюзье точно был бы в восторге. Судя по всему, в создании новой версии принимали участие консультанты-военные, в том числе темпераментный Анри де Кериллис, бывший командир эскадрильи 66, проводившей бомбардировку цирка в Карлсруэ в 1916 году. После войны он устроился в «Фарман», но вскоре, что неудивительно, уволился, не сойдясь во взглядах с руководством{121}.

По тогдашним меркам новая модель была не так красива, как предшественница, но зато стала эффективнее, и вскоре её начали массово закупать ВВС Франции. После неё самолётом заинтересовались и другие страны, включая Испанию.

Самолёт получил боевое крещение на войне, развернувшейся в гористой, дождливой и частично покрытой сосновыми лесами Рифской республике, находившейся на северо-восточном побережье Марокко.

Долгое время эту территорию контролировала Франция, а в 1914 году первую колонию тут основала Испания; позже она расширила свои владения в регионе, использовав возможность, представившуюся во время Первой мировой войны. В 1920 году восстали местные племена берберов под предводительством Абд аль-Крима. Они методично совершали атаки на испанские гарнизоны, а бегущих испанских солдат преследовали и безжалостно убивали. За лето 1921 года погибло около 15 000 испанских военнослужащих. Это были самые большие потери, когда-либо понесенные колониальной армией.

Подкрепление из 150 000 новых испанских солдат было быстро переброшено через Гибралтарский пролив. Их сопровождала эскадрилья самолётов «Голиаф», расположившихся в портовом городе Мелилья на узкой песчаной полосе недалеко от границы с Алжиром. Отсюда планировалось атаковать повстанцев ядовитым газом. По окончании Первой мировой войны газ был признан самым варварским оружием за всю историю. Но Верховный комиссар Испанского Марокко Дамасо Беренгер ни о чём не жалел: