Небесные тираны. Столетняя история бомбардировщиков

Бомбардировки с использованием химического оружия продолжались почти ежедневно на протяжении всей войны, и жертвы так до конца и не понимали, чтó c ними происходило, они говорили только об ужасном дожде, который одновременно обжигал и убивал. Противогазов не существовало, но хоть как-то защититься можно было, прижав ко рту и носу кусок ткани, пропитанный мочой.

То, что Италии в итоге стало трудно отрицать использование газа, на практике сыграло незначительную роль. Не считая нескольких вялых возражений — ведь речь шла всего-навсего о «нецивилизованных племенах»{156}, Италии никто не мешал. И она выиграла войну.

В то же время британский военный теоретик Бэзил Лиддел Гарт утверждал, что использование газа стало решающим фактором победы{157}, а капитан шведских сухопутных войск Викинг Тамм полагал, что ситуация была более сложной, чем представлялось. Надо признать, что бомбардировки с использованием химического оружия внесли свой вклад в ход войны, но также и произвол итальянцев наложил дополнительный отпечаток — то, что бомбардировщики способны непредсказуемо появиться в любое время и в любом месте, иногда вообще без бомб, был определяющим{158}.

Бенито Муссолини открыл торжество в честь победы речью со своего любимого балкона в монументальном римском дворце эпохи Ренессанса «Палаццо Венеция». Тысячи людей собрались на вымощенной брусчаткой площади.

Итальянцы построили империю своими потом и кровью.

Вы будете развивать её своим трудом. Вы будете защищать её от любого с оружием в руках. Вы готовы внести свой вклад?

Из беснующейся толпы раздался рёв: «Да! Да!»

Можно ли считать этот ответ священной клятвой? «Да! Да!»

«Это клятва, которая связывает вас c Богом и человеком?» «Да! Да!» «Это клятва, которая связывает не на жизнь, а на смерть?» — «ДАА-АА-АА-ААА!!!»

«Фашисты и легионеры, приветствуйте вождя!»

«Да здравствует король!» — закричал народ.

Диктатор Муссолини повернулся на каблуках и вернулся в свой кабинет.

Джулио Дуэ так и не довелось стать свидетелем этого триумфа. В 1930 году, в день святого Валентина, он умер в своем розарии (мы не забыли, он же был как-никак поэтом). Но чуть позже всё величие фашизма узрел стареющий футурист Филиппо Томмазо Маринетти. Он вступил в фашистскую партию ещё в 1919 году и объявил фашизм естественным продолжением футуризма{159}. Он посетил поле битвы в Эфиопии и, убедившись, что всё в полном порядке, воспел это в своём манифесте:

Вот уже двадцать семь лет мы, футуристы, боремся с мыслью, что война чужда красоте. […] Поэтому мы говорим: «Война прекрасна благодаря противогазам, устрашающим громкоговорителям, огнемётам и лёгким танкам. […] Война прекрасна тем, что опережает мечту о механизации человеческого тела. Война прекрасна тем, что она наполняет цветущий луг горящими орхидеями из автоматов. Война прекрасна, потому что она соединяет заградительный огонь, перемирие, приятные запахи и запахи гниения в целостную симфонию. Война прекрасна, потому что она создаёт нечто архитектурно новое: бронированные танки, геометрически новый строй эскадрилий, спирали дыма от горящих деревень и многое другое»{160}.

Нет никаких сомнений в том, что в это время в Италии господствовало состояние психики общества, свойственное скандинавским берсеркам[6]. На протяжении более тридцати лет одна знаменитость за другой приглашали друг друга на практические и ораторские турниры с воинственной жестокостью и безграничным цинизмом. Несмотря на то что ораторы всегда были настроены говорить пафосно, никакой двусмысленности здесь не было и в помине. Послание было ясным. Никаких угрызений совести. Никакого стыда. Удивительно, но они также получили определённую власть над населением, и не только в Италии, а и в других европейских странах, и в Соединённых Штатах.